Рокко
Шрифт:
— Рокко. Пожалуйста. Я не мог… Мне не… не нравится так. Я хочу тебя видеть. Я хочу прикоснуться к тебе.
Он осыпал поцелуями её плечо.
— Я долго не протяну. Мне нужно, чтобы ты была готова для меня.
— Я была готова с тех пор, как поняла, что такое готовность.
С тихим стоном он отстранился и развернул её. Его рука нырнула ей под юбку, скользнув по клитору к входу. Она дёрнулась от его прикосновения, и он замер.
— Расслабься, dolcezza (*сладкая, итал., прим.
Она прикусила губу, когда он просунул палец внутрь. Он казался толстым и чужим, и она напряглась вокруг него. Если его палец казался большим, каким она почувствует его член?
— Ты такая мокрая. Такая тугая. — Он протолкнул палец глубже, и её глаза наполнились слезами от удовольствия.
— Это приятно.
— Так будет лучше. — Он убрал палец и заменил его двумя, слегка согнув их, чтобы потереть чувствительное место на её внутренней стенке.
— Ох! — Она схватила его за плечи, тяжело дыша. — Не останавливайся, Рокко. Не останавливайся.
Он двигал пальцами внутрь и наружу, сохраняя устойчивый ритм, пока скользил влагой вверх и вокруг её клитора, добавляя интенсивности к ощущениям, пока она не подумала, что её колени подогнутся.
— Я хочу почувствовать, как ты кончаешь, — тихо сказал он. — Я хочу, чтобы ты кончила мне на руку.
Она тоже этого хотела, хотела избавиться от напряжения в своём теле. Но не так, как сейчас.
— Я хочу, чтобы ты был внутри меня в первый раз, когда я кончу вот так. Я хочу чувствовать тебя. Я хочу, чтобы мы были близки так, как никто другой не может быть близок.
Он отстранился, оставив её страдающей и опустошённой. Пока её сердце билось в бешеном ритме, он вытащил из заднего кармана презерватив и надел его, осторожно накатывая на свой пирсинг. Его руки скользнули под её задницу, и он приподнял её, прижимая к грубой коре дерева, и она обхватила ногами его бедра.
Sei la mia vita (*ты моя жизнь, итал., прим. перев.), — пробормотал он. — Il mio unico vero amore. Sei pi`ubella di un angelo (*Моя единственная настоящая любовь. Ты больше, чем ангел. — итал., прим. перев.).
— Мне нравится, когда ты говоришь по-итальянски, — прошептала она и сказала ему по-итальянски, что он тоже был всем в её жизни. Она никогда ни к кому не испытывала такого жара и тоски. С того дня, как она встретила его, она знала, что он всегда будет частью её жизни.
Головка его члена коснулась её входа, и она раздвинула ноги.
— Ты моя, Грейс Кристина Мантини, — тихо сказал он. — И теперь ты всегда будешь моей. — Он вошёл в неё медленно, дюйм за дюймом, давая ей возможность привыкнуть к его размерам. Но когда его пирсинг коснулся чувствительного места внутри неё, которое он так нежно поглаживал, она громко ахнула.
— Моё плечо. — Его голос был грубым, хриплым, напряжённым от сдерживания, жилы на шее
— Я не буду кричать.
Его руки сжались на её бёдрах, и он вошёл в неё жёстко и глубоко.
— О, нет. Ты будешь. И когда ты это сделаешь, я хочу услышать своё имя.
Он снова вышел, и на этот раз, когда он толкнулся, её мир разлетелся на миллион звёзд, разжижая её тело от удовольствия. И она закричала. Как он и говорил, она так и сделала.
— Рокко!
* * *
— Грейси?
Она стряхнула с себя воспоминания, оглянулась через плечо на обеспокоенное лицо Рокко.
— Тебе нужна ещё какая-нибудь помощь?
Рокко. Он действительно был здесь. Его руки были на её коже. Его дыхание было тёплым на её шее. Он оберегал её, когда мир катился к чертям, и она, возможно, только что потеряла единственную семью, которая у неё была.
Должно быть, она издала какой-то звук, потому что внезапно оказалась в его объятиях, уткнувшись лицом ему в грудь, его сердце билось сильно и ровно под её щекой.
— Я найду их, — тихо сказал он, отвечая на её невысказанное беспокойство. Но она не была удивлена. Он знал её. Он знал её и понимал так, как никто другой никогда не понимал.
Когда она обняла его, чтобы крепче прижать к себе, прильнула к нему всем телом, она почувствовала его твёрдое возбуждение под джинсами. Возможно, он был более холодной и жёсткой версией мужчины, которого она оставила позади, но она испытывала небольшое удовольствие, зная, что какая-то часть его все ещё хотела её, даже несмотря на то, что она была сломлена и покрыта шрамами.
— Тебе лучше принять душ. — Его голос был низким и хриплым, когда он отпустил её. — Я приготовлю немного кофе.
А потом он исчез.
Чувствуя себя немного менее дезориентированной, Грейс сбросила остальную одежду, как только за ней закрылась дверь. Она включила душ и шагнула под обжигающие струи. Крепко зажмурив глаза, чтобы не видеть крови, она нанесла на кожу гель для душа, который нашла в углу ванны, окутываясь его знакомым ароматом. Туман начал рассеиваться в её мозгу, но независимо от того, насколько сильно она увеличивала температуру, онемение не проходило.
Когда она закончила, то обнаружила огромную футболку, сложенную на раковине, а также большое пушистое полотенце. Вытершись, она надела лифчик и трусики и натянула футболку через голову. Она ниспадала до верхней части бедра, достаточно длинная, чтобы быть приличной, но слишком короткая, чтобы ходить в ней.
Когда она вышла из ванной, Рокко разговаривал по телефону, глядя на улицу из окна гостиной. В его позе не было ни неуверенности, ни извинений, ни вопросов о том, как он вписывается в общую схему вещей. Он владел этим миром. Доминировал над ним так, как не доминировал раньше. Разница между мальчиком и мужчиной.