Рокоссовский
Шрифт:
— Немедленно возвращайтесь в штаб и уточните достоверность депеши в армии, в округе, в наркомате, наконец. Да вызовите начальника штаба, замполита и начальника особого отдела. Я сейчас буду.
Когда через 10 минут комкор вошел в помещение штаба, его подчиненные находились уже там. С Луцком связаться все еще не удалось.
— Немедленно соединитесь с Киевом, с Москвой, — приказал Рокоссовский.
Он прошелся по комнате, посмотрел на собравшихся.
— Я получил приказание вскрыть особый секретный оперативный пакет. Но приказ подписан только заместителем начальника оперативного отдела штарма-5...
— А вскрыть его мы имеем право
— Вот именно, — подтвердил комкор. — Ваше мнение, товарищи, как нам следует поступить в этом случае?
Рокоссовский остановился у окна, о чем-то размышляя. В дверях появился дежурный.
— Товарищ командир корпуса, ни Киев, ни Москва не отзываются, связь прервана. И Луцк молчит.
В комнате наступила тишина. Прервал ее комкорпуса:
— Вот что, товарищи. Я беру всю ответственность на себя. Вскрывайте пакет, — обратился он к Маслову.
Пакет вскрыли. Директива Генерального штаба предписывала: немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. После этого для размышлений места не оставалось — нужно было действовать.
— Объявить боевую тревогу, командирам дивизий передайте приказание прибыть ко мне!
Штаб корпуса действовал слаженно и быстро, сказывалась упорная работа Рокоссовского в предшествующие месяцы. Полки дивизий занимали исходные положения, штаб готовил предварительные распоряжения о маршрутах движения и о времени выступления. Следовало спешить: в считанные часы нужно было позаботиться о горючем, боеприпасах. Комкор должен был не забыть об охране воинского имущества, которое войска не могут взять с собой, об обеспечении порядка в Новоград-Волынском, о семьях военнослужащих, посетить митинги личного состава.
Затруднения появлялись одно за другим и главным образом с материальным обеспечением. Дивизии корпуса имели очень мало автомашин, а приписанный по плану мобилизации автотранспорт предприятий и колхозов собрать и использовать не успели. Особенно тяжело было мотопехоте танковых дивизий: полагающихся по штату машин она еще не имела, но лошадьми и повозками тоже не была обеспечена. Для имевшихся в наличии машин к тому же не хватало горючего. Неполным был комплект боеприпасов.
Командир 9-го мехкорпуса действовал энергично: не дожидаясь, пока поступит распоряжение, где и что можно получить, он приказал вскрыть расположенные поблизости центральные склады. Это, разумеется, привело к столкновениям с интендантами, и впоследствии Рокоссовский с усмешкой вспоминал, что в день начала войны он написал больше расписок, чем за много предыдущих лет.
И что бы ни делал в эти часы комкорпуса, он думал об одном: как вступит в бой его корпус. Старый, опытный солдат, видевший войну во всех ее опасных, порой трагических неожиданностях, он беспокоился за своих необстрелянных бойцов и командиров. Ему, как никому другому в корпусе, было ясно, что и боевая подготовка и, главное, состояние танкового парка были недостаточными для того, чтобы спокойно идти навстречу опасности. Кроме того, в первые часы после объявления боевой тревоги его беспокоила мысль: а правильно ли он действует, не произошло ли ошибки?
Но события все более укрепляли в нем сознание того, что он поступает верно. Около десяти часов Маслов, с утра безуспешно пытавшийся соединиться с командованием,
— Какие еще сведения?
— Немцы бомбили Киев.
— А округ, округ, когда же будет связь с ним?
— Не можем никак добиться.
Вскоре после этого над Новоград-Волынским пролетело около 20 немецких бомбардировщиков. Они были обстреляны зенитной артиллерией корпуса.
С Киевским военным округом, которому корпус был непосредственно подчинен и у которого, следовало бы искать разъяснений всем недоразумениям, связаться так и не удалось.
Тем не менее в два часа дня по трем маршрутам корпус выступил в общем направлении Новоград-Волынский, Ровно, Луцк. Справа по автостраде двигалась 131-я мотострелковая дивизия, командир которой сумел усадить пехоту на автомашины и танки. В центре следовала 35-я танковая дивизия, левее — 20-я танковая, которую вместо заболевшего М. Е. Катукова в бой вел его заместитель полковник В. М. Черняев.
Тревожило командира корпуса то, что в воздухе с самого утра не было видно нашей авиации. Немецкие же самолеты, в основном бомбардировщики, даже без сопровождения истребителей стали появляться все чаще.
Такая беззастенчивость врага стала понятна танкистам, когда и в этот, и в последующие дни на аэродромах, мимо которых лежал путь корпуса, они увидели остовы сожженных советских самолетов: еще до полудня 22 июня авиация Юго-Западного фронта потеряла 277 самолетов, а ведь день этот — самый длинный в году...
Однако «тогда нам было не до анализа и критики, — писал впоследствии Рокоссовский. — Их размагничивающему влиянию мы не поддавались, а стремились собрать в боевой кулак наши силы и получше их организовать, чтобы честно выполнить свой солдатский долг. Но теперь, вспоминая минувшее с поучительной целью, можно сказать, что в директиве Генерального штаба не был предусмотрен вариант, как действовать корпусу, если события войны застанут его в стадии формирования, без боевой техники и транспорта. А об этом не следовало забывать. Директива имела в виду полнокровное механизированное соединение, обеспеченное всем для выполнения любой боевой задачи».
Корпус двигался навстречу врагу. Враг же этот находился не так уж далеко, гораздо ближе, чем представлялось Рокоссовскому и его командирам. Советским войскам противостоял опытный и сильный противник. Входившая в состав группы армий «Юг» 6-я армия, возглавляемая генерал-фельдмаршалом фон Рейхенау, считалась в вермахте одной из лучших, ее называли «победительницей столиц» — в мае 1940 года ее войска первыми вошли в Брюссель, а в июне того же года они маршировали уже в Париже. Ударную силу группы армий «Юг» составляла 1-я танковая группа генерал-полковника фон Клейста, насчитывавшая пять танковых и четыре моторизованных дивизии. В мае 1940 года именно танковые дивизии Клейста прорвали линию Мажжно у Седана и вышли к побережью Ла-Манша, отрезав английский экспедиционный корпус. Стяжавшие в Западной Европе столь громкую славу, дивизии гитлеровцев мечтали добиться еще больших успехов на востоке. Но они не знали, что рвутся навстречу гибели и позору. Да, первые месяцы войны принесли немецко-фашистским войскам успех. Да, они далеко продвинулись в глубь нашей страны. Пройдет, однако, полтора года, и в заснеженных приволжских степях будут уничтожены и пленены все до единой дивизии 6-й армии. Но это будет через полтора года...