Роковая любовница
Шрифт:
Что со мной было не так? Даже у меня не было ответа на этот вопрос. Он приказал мне ненавидеть его, а я не могла заставить себя это сделать. Это тревожило на ментальном уровне. Я была девчонкой, которая ни в ком не нуждалась, но теперь складывалось ощущение, что я не могла без него жить. Я ничего не понимала.
– Это... кровь?
– спросила я с тревогой.
Он посмотрел вниз, а потом поднял взгляд с полуулыбкой на лице.
– Полагаю, все стало немного запутанно. Некоторые люди не всегда бывают... сговорчивы, - он посмотрел на меня, произнося
Мой стул накренился назад и ударился об пол, когда я встала с него. Он всего лишь поднял бровь. Пирс всегда держит себя под контролем; спокоен и собран, пока я пытаюсь выпутаться.
– Когда смотрю на тебя, то задаюсь вопросом, трахался бы я с тобой, если бы мы были братом и сестрой. Полагаю, мы никогда не узнаем. Мне нужно принять душ.
Он направился к лестнице, оставив меня разгадывать новую головоломку. Братом и сестрой?
– Хочу, чтобы ты ждала меня, когда я закончу, - сказал он мне в верхней части лестницы.
По наитию, я направилась к входной двери и попыталась распахнуть ее, несмотря на то, что снаружи были двое одетых в костюмы мужчин и мигал световой сигнал безопасности. Я хотела свободы, быть подальше от безумия. Это было почти смешно, потому что я знала. Я родилась в этом мире, из которого не было выхода.
Прислонилась спиной к двери, сползая вниз и кладя голову на руки. Я уже махала белым флагом, так почему все еще пыталась бороться в этой войне?
***
– Это клуб «Ониксовые короли». Слышала о таком?
Я распахнула глаза при звуке голоса Пирса. Я заснула? Должно быть, после того, как я скатилась на пол. Пирс держал меня на руках, прижимая к груди, и мы были на полпути к спальне.
– Слышала?
– спросил он.
– От тебя... кажется, - ответила я, неуверенная, от него напрямую или когда подслушивала.
– В него входят наследники большого имущества; несколько лет назад они принесли новые деньги. Все начало рушиться, когда такие люди, как мой отец, твой настоящий отец и Сет, заняли руководящие должности, которые им не следовало давать.
Я думал, что Оникс - всего лишь слух… фольклор. Оказывается, им просто нравится быть обособленными. Мне посчастливилось попасть в этот узкий круг.
– Предположим, чисто гипотетически, что мы устраняем все слабые звенья, все несостоятельные корпорации, слабые бизнес-фронты и семьи, которые угрожают разрушить то, на что многие работали. Возвращение контроля в стольких словах.
– Тебе нужна сила...
– пробормотала я, наконец все осознавая.
– Она уже у меня есть. Это бизнес схема. Я прикрываю их спины, они - мою. Вот так работают партнерские взаимоотношения. Мужчины, с которыми я имею дело... мы все связаны друг с другом. Каждый имеет свою... власть. Вместе мы изменим все так, как оно должно быть.
– Что это значит для меня?
Я свела брови, когда он лег на меня сверху.
– С моей точки зрения? Все.
Он не стал уточнять. Вместо этого он сбросил полотенце с талии и забрался в кровать рядом со мной. Удивительно, но он меня
– Тебя не беспокоит, что я убиваю людей?
– спросил Пирс.
Я нахмурилась. Беспокоит? Нет. Если бы беспокоило, я бы свалила к чертям собачим, когда Джексона убили у меня на глазах. Когда он приходил домой, чаще всего был весь в крови, а иногда и с разбитыми костяшками.
– Я хотел держать тебя подальше от всего этого дерьма. Как небольшое проявление доброты. Тебе необязательно становиться свидетелем всего, с чем я имею дело. И меня злит это, потому что ты все же обязана.
– Я не знаю, почему ты продолжаешь винить меня в ее смерти. Я не перерезала ей горло. Я не заставляла ее выбирать и никогда не говорила околачиваться вокруг тебя. Почему ты не винишь себя? Ты хоть представляешь, как я устала от всего этого мракобесия? Просто скажи мне, чего ты от меня хочешь, потому что я не понимаю.
Он издал горловой звук раздражения и собственного разочарования. Прежде чем я успела сделать еще одно замечание, он оказался надо мной. Мои руки были зажаты над моей головой, а мое тело было полностью под его. Даже в темноте я видела гнев в его глазах. От его тона по коже пробежали мурашки, а его ядовитые слова сильнее ранили мое искалеченное сердце.
– В ту ночь это должна была быть ты. Мы все думали, что это ты - молоденькая девчонка, о которой никто не помнил и всегда оттесняли на задний план. Кто, бл*ть, будет по ней скучать? Твоя сестра ела с моих рук и не должна была что-то для меня значить. Но значила. Все пошло по п*зде, потому что твоя мать была тупой шлюхой, которая позволяла мужикам входить в ее киску, словно та была кемпингом для грузовиков. Кэсси пришлось уйти, а я ничего не мог с этим сделать. Иногда ты заставляешь меня забыть, что у меня с ней было, и я ненавижу это.
– Ты болтливая, упрямая и постоянно пытаешься вывести меня из себя. Не хочу, чтобы ты нравилась мне, Бунтарка, но я до усрачки люблю тебя, и это меня бесит. Эмоции делают нас слабыми. Затуманивают здравый смысла и становятся причиной необдуманных решений. В этой жизни я не могу позволить этому случиться.
Он уставился на меня.
Я онемела. Разозлилась. Ощутила боль. Возбудилась. Я хотела скинуть его с себя, но он держал мои руки.
– Ты... ар-р! Слезь с меня.
Он рассмеялся, прежде чем прижаться к моим губам. Удерживая мои руки, мужчина начал стягивать нижнее белье с моих ног.
– Почему ты поступаешь так со мной?
– Я вижу, что ты ломаешься, и это все, что я могу сделать, чтобы помочь тебе. Ненавидь меня. Я тебя не заслуживаю. Для тебя же лучше, если ты будешь ненавидеть меня, чем попытаешься и полюбишь.
– Ты еб*ный придурок. Уже слишком поздно.
Я ненавидела слезы. Они всегда оставляют чувство слабости, но я не могла остановить разрушение дамбы, как бы ни боролась.
Он сцеловывал мои слезы со щек, используя тело вместо слов. Мы не могли быть ничем иным, кроме разрушения.