Роковая молния
Шрифт:
Эндрю Лоуренс Кин шел вдоль линии обороны, но его мысли уже не были заняты войной. Он вспоминал обо всех своих мечтах, связанных с этим миром, и видел их отражение в глазах тех, кто встречал его взгляд.
В лагере царила тишина, горели несколько костров, вокруг которых собрались люди и готовили скудный ужин из остатков продовольствия.
Этой ночью не было слышно песен, сил для пения не осталось. Эндрю остановился и посмотрел на небо. Большое Колесо склонялось к западу, близился рассвет.
Рядом разгорелся еще один костер, и Эндрю решил подойти поближе, посмотреть на людей, собравшихся рядом
— Тяжелый выдался денек.
Голос принадлежал Марку, позади него виднелась фигура Рика Шнайда.
— Да, тяжелый. — прошептал Эндрю.
— А что будет завтра?
Эндрю грустно улыбнулся и покачал головой. — -Наши силы иссякли. Сегодня было ранено больше двадцати тысяч человек. Нам только чудом удалось остановить мерков, они начали атаку слишком поздно, иначе прорыв был бы неизбежен. Завтра они начнут на рассвете.
— Посмотрим.
Что там происходит? — спросил Эндрю, кивнув в сторону костра у стен виллы.
Там Григорий со своими ребятами, — ответил Рик, поглаживая повязку на раненой ноге. — До меня дошли слухи, что Григорий собирается о чем-то рассказать, вот я и решил присоединиться к ним.
— Как себя чувствует Винсент? — Эндрю задал вопрос Марку.
Теперь все в порядке. Я надеюсь, он поправится.
Эндрю печально улыбнулся, вспомнив Винсента вместе с Марком после боя. Сам он был настолько опустошен, что уже не мог никого утешить.
Эндрю тоже направился к костру. Вилла служила опорным пунктом для 3-го и 4-го корпусов, занимавших позиции по обе стороны от нее. На земле вокруг нее все еще валялись тела мерков, прямо перед фасадом пылал огромный костер, к нему подходило все больше и больше людей, многие из них были ранены. Возле уцелевшей стены были составлены боевые знамена, и Эндрю задержался, чтобы взглянуть на них. Покрытые славой стяги полков Суздаля, Кева, Новрода, Мурома и Вазимы. Старинные названия русских городов дали имена полкам, впитавшим в себя традиции и доблесть Армии Потомака. В центре стояло знамя старого 35-го Мэнского полка, его солдаты приняли на себя главный удар, и многие из них уже никогда больше не смогут встать в строй.
Эндрю оглядел собравшихся и заметил среди них лица своих старинных друзей. Недалеко от себя он увидел Гейтса с блокнотом в руке — можно было подумать, что тот и впрямь собирался выпустить еще один номер своей газеты. Рядом с. ним находился Билл Уэбстер, он больше не был министром финансов, он снова встал в строй солдат. Так много знакомых лиц.
Из-за виллы появились несколько человек и установили стол прямо перед костром. Следом вышел Григорий, командовавший корпусом, в котором едва насчитывалась одна бригада солдат; на его лице лежала печать угрюмой решительности. Григорий взобрался на стол и поднял руку, призывая всех к тишине.
Эндрю подошел к костру и занял место позади всех, рядом с ним встал Марк, их окружили ветераны 35-го полка. Эндрю снова ощутил узы старой дружбы и почувствовал первый прилив возрождающейся силы, несмотря на мрачную уверенность, что война проиграна и утром все будет кончено. При виде знакомых лиц, на которых в свете костра сияли любовь и дружба, боль потерь отступила куда-то далеко.
— Друзья мои! — начал Григорий. — Я созвал вас, чтобы поговорить и с моими товарищами по 3-му
Григорий замолчал, глядя на окружающих, поджидая тех, кто продолжал подходить с других участков фронта. Люди шли и шли со всех сторон, привлеченные светом огня, движимые любопытством. Наконец их набралось не менее тысячи.
— Мы немало воевали вместе, — снова заговорил Григорий, и его голос зазвенел над землей. — И сегодня ночью мы знаем, что все мы братья. Наши традиции восходят к далекому туманному прошлому, вместе мы прошли множество сражений, начиная с Антьетама.
Эндрю повертел головой, отыскивая немногочисленные лица тех, кто сражался рядом с ним в тот трагический день.
— Потом были Геггисберг и Уайлдернесс. А на этой планете был сначала бой у переправы.
Русские солдаты согласно кивнули, а Григорий продолжал зачитывать длинный список сражений, сплотивших людей, оставивших по себе горестные и славные воспоминания.
— И вот теперь нас осталось совсем немного перед решающей битвой.
Люди вокруг притихли. Григорий на мгновение опустил голову, словно собираясь с мыслями, затем выпрямился и поднял сверкающий взгляд к звездам.
Коль суждено погибнуть нам — довольноПотерь для родины; а будем живыЧем меньше нас, тем больше будет славы.(Здесь и далее Шекспир У. Генрих V. Акт IV. Сцена 3 (пер. с англ. Е. Бируковой))Эндрю встрепенулся и с улыбкой посмотрел на Гейтса. Григорий, русский крестьянин, читал «Генриха V», и Эндрю чувствовал, что глубоко в его душе пробуждается отклик на слова Шекспира. Высокий голос юноши звучал в ночном воздухе, как зов кларнета. Никто из собравшихся не проронил ни слова, люди замерли, подняв освещенные костром лица.
Сегодня день святого Криспиана;Кто невредим домой вернется, тотВоспрянет духом, станет выше ростомПри имени святого Криспиана;Кто, битву пережив, увидит старость,Тот каждый год в канун, собрав друзей,Им скажет: «Завтра праздник Криспиана»Рукав засучит и покажет шрамы:«Я получил их в Криспианов день».Эндрю ошеломленно оглядел окружающих: они стояли неподвижно, глаза сияли, головы покачивались в такт стихам, глубокое волнение охватило души солдат.
Старик о них расскажет повесть сыну,И Криспианов день забыт не будетОтныне до скончания веков;С ним сохранится память и о нас...Григорий помолчал, ненадолго опустив голову. Когда он снова поднял ее, на глазах его блеснули слезы, голос задрожал, но остался таким же звенящим.
О нас, о горсточке счастливых братьев...