Роковая ночь
Шрифт:
Я не стал возражать против ее намерений. Она надела простое, но опрятное платье, накинула покрывало и спросила у меня разрешения выйти из дома.
Я отпустил ее, и она направилась прямо к дому судьи.
Войдя, она нашла дорогу в то помещение, где вершились дела и где судья выслушивал жалобы; там она стала в углу, дожидаясь, чтобы судья посмотрел в ее сторону. Когда тот бросил взгляд в угол, он был поражен стройностью незнакомки, ее станом и послал одного из помощников спросить у нее, кто она и по какому делу пришла.
— Я — дочь ремесленника, — сказала она, — и пришла
Когда помощник передал судье ее слова, тот немедленно перешел и комнату, находившуюся рядом с залом суда, и вызвал просительницу. Он уселся рядом с незнакомкой, очарованный ее походкой и голосом, и услышал следующее:
— О господин судья, вы равно милосердны к богатым и к бедным. Прошу вас, сжальтесь над моим бедственным положением! — и тут она откинула с лица густую вуаль. — Вглядитесь в мои черты! — и тут она встала с сиденья. — Посмотрите же, как я сложена! — и она поворачивалась перед судьей, давая ему себя разглядеть во всех подробностях. — Разве есть во мне хоть какое-нибудь уродство?
— Уродство?! — вскричал судья. — Да я в жизни не видел большего совершенства! Я в восторге!
— Так знайте же, господин судья, — сказала ему Зумруд, — что со своим совершенством я живу под замком в доме, куда не смеет войти ни одна женщина, не говоря уже о мужчине! Мой отец жесток и бесчеловечен: одним он говорит, что я хрома и парализована, другим — что я полоумная дурочка, третьим — что я безобразна лицом и телом. Он оттолкнул всех, кто искал моей руки, распугал всех поклонников. И вот я обречена жить и умереть девственницей, в его доме. Я вырвалась оттуда, чтобы броситься к вашим ногам и умолять о помощи. Если вы не проявите сострадания, я своей рукой нанесу себе смертельную рану — лучше вонзить кинжал в сердце, чем длить эту презренную жизнь!
— О нет, зачем же! — стал ее отговаривать судья. — К чему эти слезы и вздохи? Ты могла бы сегодня же стать женой багдадского судьи! Если ты согласна выйти за меня замуж, можешь не опасаться отцовского гнева! Где вы живете и как зовут твоего отца?
— Мы живем вблизи большой пальмы, в восточной части города. Мой отец — красильщик, его зовут Усто Омар.
— Довольно, — сказал ей судья, — можешь теперь идти. Тебе недолго придется ждать!
Она посмотрела на судью благодарно и ласково, накинула покрывало и ушла. Домой она вернулась, обрадованная тем, что все шло по ее плану.
К красильщику же вскоре явился нарочный от судьи и велел ему следовать за собой. Бедняга был поражен честью, которую ему оказал судья, пригласив в кабинет и усадив на тот же диван, где раньше сидела Зумруд.
— Друг мой Омар, — сказал ему судья, — я рад тебя видеть. И всегда слышал о тебе только хорошее. Я знаю, что сейчас у тебя дочь вошла в брачный возраст. Это правда?
— О господин верховный судья! — воскликнул красильщик. — Моей дочери перевалило за тридцать; она взрослая, да! И она хрома, придурковата и уродлива до невозможности — вот какова моя бедняжка.
— Будет тебе, — сказал судья, — оставь свои увертки! Я уж знал наперед, что ты ославишь ее и передо мной. Знай, что, несмотря на описанные тобой недостатки, я страстно желаю взять ее в жены и решил настоять на своем.
— Господин мой и повелитель, — сказал Усто Омар, — я так понимаю, что вы хотите оказать нам с дочерью благодеяние…
— О нет, — возразил судья, — я действительно жажду ввести ее в дом!
При этих словах красильщик расхохотался и произнес:
— Но она никак не подходит вам, господин судья! Клянусь Пророком, эта девица не для вас! Она страдает водянкой.
— Ладно, — сказал судья, — ты опять за свое!
— Да я вам который раз говорю — она вам не подходит. Ее прозвали «Страшна, как смертный грех», и она очень похожа на свое имя. Заслужила!
— Можешь не продолжать, — остановил его судья, — раз и навсегда тебе повторяю: эта девица станет моей женой. Ты мне ее отдашь, понял?
Красильщик уверился в том, что судья и впрямь вознамерился жениться на его дочери. «Наверное, кто-то ввел его в заблуждение», — подумал он и сказал:
— О мой господин и повелитель! Я подчинюсь вашей воле, если вы обязуетесь выполнить мои требования. Прежде всего, если вы забираете мою дочь, вы должны выплатить мне за нее тысячу золотых еще до того, как она покинет мой дом.
— Много просишь, — ответил судья, — но я согласен.
И он отсчитал Усто Омару столько, сколько тот потребовал за свою дочь. Затем судья быстро составил брачный договор, и тут красильщик выставил второе условие: свидетелей должно быть ровно сто человек, и все — из судейского сословия. Судья согласился и на это; были собраны сто сведущих в законе чиновников, и в их присутствии красильщик подписал договор.
А надо сказать, что судья уже был женат. Женщина, которую он взял в дом два года назад, была дочерью одного из багдадских купцов. Когда она увидела, что идут приготовления к новой свадьбе, она стала так бранить судью, что у того лопнуло терпение.
— Откажись от меня, — твердила она, — верни мне мое приданое! Я не хочу встречаться с тобой еще когда-либо в жизни.
Судья сказал ей:
— Я думал, как бы мне избавиться от тебя, и вот ты сама желаешь развода.
Он подошел к сундуку, где хранились деньги, и достал оттуда пятьсот золотых.
— Возьми, женщина, — сказал он, вручая ей кошель, — и ступай прочь из моего дома. Я отказываюсь от тебя — раз! Я отказываюсь от тебя — два! Я отказываюсь от тебя — три! — И судья выдал своей бывшей жене свидетельство о разводе, подписанное им самим и его помощником, как того требует закон, для удовлетворения родителей разведенной женщины.
Когда первая жена удалилась, судья приказал убрать помещение, предназначенное для новой жены. Все было приготовлено для приема, и судья ждал в нетерпении. Наконец появились носильщики с большим сундуком, накрытым зеленой тафтой.
— Эй, приятель, что это вы сюда принесли? — обратился судья к одному из них.
— Вашу невесту, о господин, — ответил носильщик, спуская сундук и ставя его на пол, — можете откинуть крышку и посмотреть.
Так он и сделал и увидел девицу ростом в три с половиной локтя, у которой не было ни единой черты без изъяна, ни одного члена без недостатка.