Роковая строфа
Шрифт:
– Благодарю, вы мне очень помогли. Если никуда не уеду, давайте договоримся о встрече.
– Согласна, – ответила Маша.
– Что если завтра?
– Хорошо.
Они закончили разговор полностью довольные собой и друг другом.
115
Маша не рискнула ехать через весь город, поэтому сразу же выбралась на кольцевую дорогу и, таким образом, добралась до Ярославского шоссе. В это время дня пробки из города не было; скоро Маша уже подъезжала к Сергиевому посаду.
Она отправила
Как же она удивилась, увидев Ивана, поджидавшего ее у центральной арки. Он широко улыбался ей навстречу. Маша невольно ускорила шаг, на ходу накидывая на голову шаль.
– Ваня! Ты здесь? – воскликнула Маша, протянув ему обе руки. Иван осторожно пожал их и сказал:
– Мир вам, Маша! Здравствуйте!
– Здравствуй! Как я рада тебя видеть! Знаешь, я видела тебя во сне, – сказала Маша. Иван опустил голову, и его щеки густо покраснели. Она заметила, смешалась, сплеснула руками:
– Нет-нет, не смущайся, пожалуйста! Это был очень хороший сон. Мы там шли вместе по очень красивому зеленому лугу, а на горе был храм…
– Я не смущаюсь, – ответил Иван, – мне просто стало приятно от того, что вы думали обо мне.
– Что же мы болтаем! – всполошилась Маша, – служба еще не закончилась?
– Отец Варнава вас ждет. Вы и на службу успеете. Я получил ваше сообщение и решил встретить. Вот…
Он смотрел на нее и ждал.
– Идем? – спросила Маша.
– Да-да…
Маша действительно еще успела постоять на службе. Она заказала молебен о здравии Бориса, написала записки, поставила свечи.
Иван скромно стоял в стороне. Маше вспомнилось, однажды он сопровождал ее в Сергиеву Лавру. Тогда Иван еще работал на ее брата. Борис только что закончил строить дом в Завидово, Маша переехала туда. Для охраны Борис выделил двух своих ребят. Они поочередно дежурили, а при необходимости, сопровождали Машу в поездках. Она училась водить машину, поэтому нуждалась в шофере. Иван сопровождал ее чаще, чем другой охранник. Это был молчаливый парень, Маше даже казалось, что она не нравится ему, но потом они все же сдружились. Иван помогал ей освоится с автомобилем, он был очень терпеливым учителем, спокойным и знающим.
Когда Маша собралась в Лавру, Иван пообещал, что она сможет сама повести машину, он только станет подстраховывать ее. Маша уже получила права к тому времени, ей нужна была практика.
Как странно, ведь она почти ничего не знала о своем охраннике: чем он интересуется, что делает после работы, есть ли у него друзья… Её жизнь проходила перед его глазами, сам же он был закрыт, а Маша почему-то не пыталась узнать его лучше.
Вот и в тот раз, когда они вместе приехали в Лавру, Иван вдруг начал рассказывать ей о храмах, истории, святых, царях… Маша слушала с удовольствием, но не удивлялась. Может быть, потому что многие ее знакомые были людьми образованными, а благодаря тете, Маша общалась в основном с людьми верующими, знающими православную историю, искусство, архитектуру.
Она даже не спросила Ивана, верит ли он в Бога. Для нее тогдашней это было само собой разумеющимся.
И вот как повернулось. Теперь Иван – студент Духовной академии. Значит, и раньше думал об этом, готовился… Только скрывал ото всех.
Вот если бы тетя была жива, уж она-то расспросила бы парня, помогла бы, чем могла. Маша вздохнула.
Когда же Иван уволился? Ну конечно, в то лето! Маша вспомнила, как Андрей впервые приехал с Борисом и дядей в Завидово. Вспомнила свою влюбленность, их встречи и долгие вечера в библиотеке… Иван как-то незаметно исчез из ее жизни. Вот куда он исчез!
После службы отец Варнава сразу подошел к Маше, благословил.
– Что-то ты осунулась, дочь моя, – посетовал священник.
– Столько всего произошло, – ответила Маша.
– Пойдем, поклонимся Сергию, – предложил отец Варнава.
В этот момент к ним робко приблизился Иван.
– Вот, и Ваня с нами пойдет, правда, Ваня? – ласково спросил священник.
– Если Мария Петровна, Маша, – быстро поправился Иван, – не против…
– Ваня, конечно, я не против, – сказала Маша.
Они покинули Трапезную, пересекли двор, и Маша снова испытала тот невыразимый трепет, что появлялся в ней, когда она приближалась к белоснежному храму, где покоились мощи Сергия Радонежского.
Древние стены, величественные и строгие, увенчанные золотыми куполами, простое каменное крыльцо, двустворчатые тяжелые двери: и вот, они уже внутри, когда благодатный сумерек, подсвеченный лишь огоньками лампад и свечей, окружает, заставляя замолкать в благоговейном трепете перед великой святыней.
В течение нескольких веков люди постоянно возносили здесь свои молитвы, и храм, словно воспринял их и теперь стоял, казалось, благодаря бесконечно возвеличенному Слову. Он перестал быть просто зданием; теперь, одухотворенный, омытый слезами благодарности и скорби, храм стал святыней, хранящей другую святыню. Он стал единым целым: Храм стал Сергием, или Сергий стал храмом, причем, не только здесь в тварном мире, но и там, в мире горнем. Одно перетекало в другое, сообщалось, множилось и продолжало свое служение.
Маша так чувствовала, так знала! Она была уверена, что каждое ее слово, каждая мысль, даже невысказанная, будут услышаны здесь. Она верила, и вера ее не оскудевала, потому что получала подтверждение.
– Борис поправляется, – тихо сообщила она отцу Варнаве, когда они вышли из храма.
– Слава Богу! – священник осенил себя крестным знамением. – Ну, дети, пойдем ко мне в гости, заодно и позавтракаем.
В келье ничего не изменилось, такая же чистая и простая обстановка, так же мерцает лампадка под образами, солнце легло широкой полосой на подоконник, с него скользнуло на пол, прильнуло ласково к вошедшим людям.