Роковая женщина
Шрифт:
— Я так не думаю. Ну, а второй?
Он нагнулся и поцеловал ее в щеку.
— Благодаря тебе, от второго я не страдаю. Мы садимся.
Хотя солнце светило очень ярко, на улице оказалось настолько холодно, что Алекса успела пожалеть о снятом свитере. На маленьком летном поле не было никого, кроме пожилого мужчины в рабочих штанах, фланелевой рубашке и красной охотничьей шляпе, который ждал их, прислонившись к старому неуклюжему автомобилю. К ее удивлению, он не выказал никакого особого почтения Баннермэну, пока пилоты перегружали багаж в машину.
— Лучше поторопиться, — сказал он. — Надвигается туман.
Алексе в это не верилось — день вряд ли мог
— Давно я здесь не был, — сказал Баннермэн. — Но ты ни на день не постарел.
— Чепуха. Я уже получаю свои проклятые чеки по социальному страхованию. Ты тоже был бы чертовски близок к этому, если бы нуждался в них так, как я.
— Удивлен, что ты ими пользуешься, Бен.
— Если правительство достаточно глупо, чтобы их предлагать, я могу взять их, как всякий другой. Теперь вот ввели эти проклятые продовольственные талоны. Половина местных бездельников собирается по пятницам в департаменте соцобеспечения и нагружается пивом за счет наших с тобой налогов.
— Бен, позволь тебе представить мою… приятельницу, мисс Александру Уолден. Алекса, Бен Киддер.
Киддер пожал ей руку. Хватка у него была железная. Он бросил на Баннермэна взгляд, ясно выражавший, что он думает о старом дураке, путешествующем с молодой женщиной, затем открыл перед ней дверцу машины. Для Баннермэна он этого сделать не потрудился.
Они проехали сельскую местность, которая была для Алексы и новой и в то же время удивительно знакомой — новоанглийский поселок, с его белыми домами и высоким церковным шпилем, служил фоном бесконечным фильмам и телесериалам. Миновали лужайку посреди поселка, где военный мемориал располагался точно там, где она ожидала. Бен и Артур Баннермэн молча сидели рядом на передних сиденьях, явно истощив все темы для разговора. Артур, не могла не заметить она, чувствовал себя более непринужденно, чем ей когда-либо приходилось видеть. Несмотря на темный костюм и белую рубашку, он выглядел здесь более дома, чем в Нью-Йорке.
— Как рыбалка? — спросил он.
— Паршиво.
— Ты говорил это добрых десять лет назад. С ней покончено, сказал ты, насколько я помню.
— Угу, что ж, теперь это чертовски близко к правде, из-за всей той дряни, которую спускают в бухту от самого Бангора. Как дети?
— Прекрасно! — с энтузиазмом воскликнул Баннермэн. — Лучше быть не может.
— Правда? — Киддер глянул в зеркальце. — Прошло очень много времени с тех пор, как мы видели Сесилию. Она была тогда, кажется, в том же возрасте, что мисс Уолден сейчас.
— Примерно, — с неловкостью пробормотал Баннермэн.
Киддер притормозил у дока с надписью «Частное владение» и перетащил их сумки на небольшой белый рыбацкий катер. Баннермэн помог ей подняться по трапу в кубрик, а сам прошел на корму, посмотреть, как Бен заводит двигатель. Через минуту, как бы доказывая знание Беком местной погоды, они оказались в плотном леденящем тумаке, возникшем, как показалось Алексе, ниоткуда. Она не особенно испугалась его, поскольку ни Бек, ни Артур не выразили беспокойства, но желудок напомнил ей, что она ненавидит качку. Ее не тошнило, просто было холодно и неуютно, но она чувствовала, что ее может затошнить в любой момент. Она подумала, каково будет травить за борт в присутствии Бена и Артура, и усилием воли заставила желудок замолчать.
Артур вбежал в каюту с проворством, которого она от него не ожидала, и через миг вернулся с парой желтых штормовок.
— Обе слишком велики, — сказал он, — но в любом случае, надень одну. Ты, похоже, слегка зачахла.
Она с радостью
Она взглянула на Артура, чтобы удержаться от мысли, что в любой момент может совсем скиснуть. В желтой штормовке, со светлыми влажными волосами, он выглядел на двадцать лет моложе. Прислонившись к стене кубрика, с биноклем на шее, он казался братом Бена — оба ширококостные, с орлиными носами, с одинаково обветренной красноватой кожей и ярко-синими глазами. Бен был грубее, костлявей, менее вылощен, ко, казалось, был отлит по той же самой форме, Баннермэны, напомнила она себе, происходили из Новой Англии. В их роду были китобои, рыбаки, люди, пожинавшие плоды земли, рождавшей скорее камни, чем картошку.
Она достаточно прочитала о семье Баннермэнов, с тех пор, как встретилась с Артуром, чтобы знать, что отец Кира в юности ушел в море китобоем, а через пару лет вернулся, дабы заняться фермерством в Массачусетсе, затем, движимый некоей менее упорядоченной разновидностью амбиций, вдохновлявших его сына, бросил дом и семью и стал разъездным торговцем патентованными лекарствами, а затем — бродячим проповедником. Он был паршивой овцой в своем роду, произведя на свет жестких, хладнокровных янки, торговцев и фермеров, отличавшихся редкой способностью скупать имущество своих менее удачливых соседей по бросовым ценам.
Справа из тумана выступили темные очертания.
— Остров Виски, — выкрикнул Артур сквозь чихание и треск дизеля. — Мы устраивали там пикники, — помнишь, Бек?
— Ага. — Киддер сплюнул за борт. — Давным-давно.
— Бен, я бы сказал, что ты взял слишком близко.
— Ничего подобного. Я держусь прохода. Это ты налетел здесь на камни летом шестьдесят третьего. Мисс Сесилия, помню, упала за борт. Совсем не плакала. Я еще сказал жене: «Подумай только, человек с миллиардом долларов на счету не может запомнить, где эти проклятые камни, двадцать лет проплавав в здешних водах…»
— Да, это было время! — Баннермэн широко улыбался. — Нам было чертовски хорошо.
Ей стало холодно, но не от сырого тумана, а от чувства, что она здесь лишняя. Каковы бы ни были воспоминания Артура, они никак не относились к ней, и это крепко ее задело. Однако она понимала, что из-за этого не стоит портить ему настроение.
Она опустила взгляд и увидела камни под водой — если это были не те камни, на которые напоролся Артур, то все равно подводные скалы. Она не догадывалась ни какая здесь глубина, ни насколько далеко камни от поверхности, но, казалось, их разделяет всего несколько дюймов. Один выглядел настолько острым, что способен был разрезать катер пополам. Она едва не закричала в тревоге, когда из тумана возник буй — так близко, что она могла до него дотронуться. На нем сидела чайка, злобно глядя на Алексу, ее перья блестели от влаги.
— Прямо по курсу! — крикнул Артур, туман придавал его голосу странную торжественность.
Дальше вода стала глубже, и бездонная черная пропасть пугала больше, чем каменистая отмель. Она никогда раньше не бывала на воде достаточно долго, чтобы испугаться, и страх — а так же то, что от него никак нельзя было отделаться, — был еще противнее тумана.
Ее лица коснулось легкое дуновение ветра. Штормовка Артура захлопала как флаг, а вода, доселе гладкая как стекло, хоть и пугающе темное, оживилась длинной чередой волн. Тумак рассеялся, как по мановению руки волшебника.