Роковое место
Шрифт:
– Для незамужних привлекательных секретарш это настолько банально, что судить по такому факту об их порочности в целом не совсем серьезно. Тем более нельзя считать, что, если женщина умна, значит, опасна. Умные обычно просчитывают не только выгоду от рискованного поступка, но и возможные негативные последствия.
Голубев усмехнулся:
– Вот навалились двое умных на одного недотепу.
– Если не согласен с нашими возражениями, выкладывай дальнейшие аргументы, – сказал Бирюков.
– Нечем, Игнатьич, мне дальше аргументировать, кроме того, что все трое из подозреваемых «заказчиков» так или иначе повязаны с мадам Багиной.
– Заказчик – не киллер. Он может находиться за тридевять земель от места преступления, но это не обеспечивает ему бесспорное алиби.
– Однако повод помутить воду есть.
– В мутной воде рыбу легче поймать. Сейчас дело раскрутилось так, что заказчик вот-вот проявит себя. Надо только не упустить его. Кстати, с Сухановым разобрался?
– Полностью. Причиной внезапного разворота мотоцикла, как мы и предполагали, явилась оброненная Фишкиной сумка. С убийством Чешуякова тот случай совершенно не связан, – ответил Голубев и сразу спросил Лимакина: – Петя, Хватов при допросе не катил бочку на Германа?
– Пытался свалить на него сто семьдесят две тысячи, замыленные от продажи «Бомбардье», да быстро понял, что доказать такой финт не может.
– На заготовленный приказ об увольнении и на обнаруженную в сейфе Чешуякова копию кассового ордера как Виталий Осипович отреагировал?
– О приказе, мол, ни сном ни духом не ведал. А в том, что получил от Миончинского двести пятьдесят тысяч наличными, он откровенно признался еще до того, как ему предъявили этот ордер.
– Чтобы Хватов стал более откровенным, надо было припугнуть его задержанием под стражу.
– За что?
– За организацию заказного убийства.
– А факты где?
– Взял бы да придумал что-нибудь.
– Я запрещенными приемами не пользуюсь.
– Коли такой щепетильный, предъявил бы Осиповичу обвинение в хищении фондовских денег. Проступок-то явно уголовный.
– Фонд к нему никаких претензий за эти деньги не имеет. Если всех таких «уголовников» задерживать, некуда сажать их будет.
– Ну, тогда подписку о невыезде у него взял бы…
– Вот это мы с Антоном Игнатьевичем догадались сделать без твоей подсказки.
– Молодцы, что хотя бы на пустяк хватило ума, – добродушно подтрунил Слава. – Как Хватов воспринял такую меру пресечения?
– Без восторга, но расписался.
– Чует, что погорел с «Бомбардье». Что-то у меня на хапугу зуб разгорается. Напрасно отпустили дельца до моего приезда. Интересно, как он прокомментировал бы интернетовский некролог…
– В спорткомплекс Виталий Осипович спешил.
Впереди показался щит, указывающий ответвление дороги на райцентр. Скосив прищуренный взгляд в сторону Бирюкова, Голубев спросил:
– Игнатьич, у тебя нет желания промахнуть напрямую до спорткомплекса, чтобы дополнительно пообщаться с господином Хватовым?
– Есть. Сам хотел тебе об этом сказать.
– Рулить прямо?
– Рули.
Перед поворотом к комплексу, где в течение двух суток оборвались четыре человеческие жизни, о недавней трагедии напоминали лишь полдесятка продолговатых щербинок, прочерченных срикошетившими от бетона автоматными пулями, да темное пятно тосола, вытекшего из поврежденного радиатора чешуяковской «Ауди». Притормаживая «Жигули», Слава невесело сказал:
– Вот оно, роковое место…
Бирюков и Лимакин промолчали. Как только повернули с автотрассы на щебеночную дорогу, прорубленную словно по линейке в сосновом бору, показались крыши строений спорткомплекса. Вдали была видна зеркальная гладь Потеряева озера, окрашенная заревом заката будто погружающегося в воду багрового солнца. Кровавые тона вызывали необъяснимую тревогу.
Металлические плотные ворота в бетонном ограждении комплекса были закрыты. Пока камуфляжно одетый охранник пристально изучал прокурорское удостоверение Бирюкова, появился озабоченный Ахмет Полеев. Узнав, что следственная группа приехала, чтобы встретиться с Хватовым, он расстроенно заговорил:
– Виталий Осипович звонил мне сегодня в полдень. Сказал, немедленно выезжает из Новосибирска и, если не случится дорожной катастрофы, через час приедет сюда. Прошло много часов, а его, слушай, так и нету…
– Хватов предчувствовал какую-то катастрофу? – нахмуренно спросил Бирюков.
– Так он сказал. Чего имел в виду, не знаю.
– Вы можете показать его кабинет?
– Конечно, покажу…
Следом за Полеевым Бирюков, Лимакин и Голубев прошли по асфальтированной дорожке, окаймленной с обеих сторон широкими полосами ярких цветов, к белокаменному дворцу. По устланной ковровым покрытием лестнице с полированными перилами поднялись на второй этаж. Приемная перед кабинетом Хватова походила на уменьшенную копию приемной Чешуякова в офисе фонда «Парус». На секретарском столе с перекидным календарем стояли телефон, факс, ксерокс и компьютер. Похожим на чешуяковский оказался и кабинет с видом из окон на озерную ширь. В нем – такая же обстановка. На том же месте, как в кабинете Чешуякова, красовался уменьшенный аквариум с золотыми рыбками, а на стене, за спинкой директорского кресла, бронзовел двуглавый орел. Таким же был и Т-образный полированный стол, на котором, кроме персонального компьютера, ничего не было.
– Хватов умеет обращаться с этой техникой? – указывая на компьютер, спросил Бирюков.
– От безделья, как он говорит, по Интернету путешествует, – ответил Полеев.
– Что там ищет?
Ахмет замялся:
– В основном, по моим наблюдениям, голых девушек в журнале «Плейбой» рассматривает да кинофильмы глядит, которые детям смотреть запрещается.
– А на том компьютере, что в приемной, кто работает?
– Некому на нем работать. Уволенная секретарша умела только в детские игры на компьютере играть.
– За это и уволили?
– В общем-то говоря, секретарша по прямому своему назначению Виталию Осиповичу не нужна. За рыбками в аквариуме ухаживает техничка, а бумажной волокиты у нас нету.
– Зачем же ее принимали?
– Для нецелевого использования.
– Как это понимать?
Полеев попытался увильнуть от прямого ответа, но по настоянию Бирюкова вынужден был заговорить конкретно. Двух молодых девушек – одну смугленькую, другую с белыми локонами – привез на своей «Тойоте» в спорткомплекс Герман Суханов. Закрывшись в служебном коттедже, Хватов всю ночь прогулял с ними. Утром Герман со смуглянкой уехали, а беленькая Люся осталась здесь. Виталий Осипович своим приказом устроил ее секретаршей с окладом около двух тысяч рублей в месяц. Просекретарила она недолго. В тот раз, когда Чешуяков приказал уволить Темнова с Молотобойцевым, под «сокращение» попала и секретарша. На просьбу Хватова оставить Люсю, Федор Павлович недовольно сказал: «Любовниц содержи за свой счет».