Роковое наследство
Шрифт:
Я жду Вас и заранее радуюсь при мысли, что скоро обниму Вас, дорогой отец.
Ваша любящая дочь Ирен».
Девушка медленно сложила измятый листок.
– Отец, – сказала она, – это писала не я.
Винсент застегивал свою сумку. По его лицу блуждала слабая улыбка.
Но когда Карпантье услышал слова дочери, взгляд его омрачился.
– Ты знаешь, – ответил Винсент, – с некоторых пор я полностью потерял чувство юмора, поэтому не стоит со мной шутить.
– Но я не шучу, я говорю чистую правду, отец, – настаивала Ирен. – Мой почерк подделан!
Серое лицо Винсента стало мраморно-белым; он вздрогнул всем телом.
– Значит, это западня, – пробормотал Карпантье. Ирен размышляла. Потом, пытаясь все-таки отбросить это страшное предположение, она произнесла:
– Если бы он хотел заманить вас в ловушку, то не ушел бы из дома в тот день и час, которые сам указал в письме.
– О ком ты говоришь? – спросил Винсент.
– О хозяине этой комнаты, – ответила Ирен.
– А разве мы не у тебя? – изумился Карпантье.
– Нет, отец, – покачала головой девушка.
– Тогда у кого же? – тревожно осведомился Винсент.
– У господина Мора, – грустно прошептала Ирен.
Винсент Карпантье облегченно вздохнул. Похоже, он ожидал услышать совсем другое имя. И Винсент повторил, в раздумье наморщив лоб:
– Господин Мора, господин Мора... Итальянец?
– Да, из Неаполя, – откликнулась Ирен.
– Я что-то не помню, чтобы когда-нибудь слышал это? имя, – пожал плечами Карпантье.
И тут же прервал сам себя, добавив:
– А что касается времени, то мы с тобой действительно встретились в назначенный час, но на целые сутки раньше. Указанный в письме день наступит завтра.
– Как это? – удивилась Ирен.
– Очень просто, – усмехнулся Карпантье. – Сейчас я тебе все объясню. В первый момент я понял из письма лишь одно: он умер. И я стал думать... Теперь-то я подозреваю, что и известие о его кончине – ложь, как и все остальное.
– Вы имеете в виду полковника Боццо, отец? – уточнили девушка.
– Да... – кивнул Винсент. – Через несколько дней ты поймешь, почему сообщение о его смерти позволило мне восстать из гроба. Но ответь мне. В письме говорится, что из твоего окна видна могила полковника...
– Это правда, – Отозвалась Ирен.
– И ты читала надпись на памятнике? – взволнованно поинтересовался Карпантье.
– Она высечена золотыми буквами на белом мраморе, – произнесла девушка.
Лицо Винсента, подвижное, словно у ребенка, засияло от радости, морщины разгладились.
– О чем я только что говорил? – спросил он.
– Вы рассказывали мне, почему приехали на день раньше, объяснив, что сегодня господин Мора вас не ждал, – грустно промолвила Ирен.
– Да, да, именно об этом, – закивал Карпантье. – Итак, мог ли я медлить? Когда я прочитал слова о памятнике на могиле того, кто всю жизнь преследовал меня и кто готов был меня убить... О, мне показалось, что слова эти написаны огненными буквами!.. Так вот, узнав о кончине этого дьявола, я бросился бежать по подземной галерее, громко крича: «Он умер! Он умер!» И это вовсе не было безумием, девочка моя. Его смерть означает для меня жизнь. А что для меня жизнь? Хмельная радость при мысли о моих сокровищах и страстная любовь к ним. О, как я хочу увидеть их еще раз!
– Так они принадлежат вам, отец? – с легким удивление осведомилась Ирен.
Винсент Карпантье выпрямился во весь свой рост. Лицо бывшего архитектора вспыхнуло.
Страсть, которой был охвачен этот человек, вернула ему на миг молодость и силы.
– Это была исполинская работа, невероятно точный расчет! – проговорил он глухим голосом, таинственным и торжественным одновременно. – Тому, кто написал бы историю моих поисков, усилий, страхов, сомнений и мук, никто бы не поверил. А сколько опасностей мне угрожало!.. Да, сокровища принадлежат мне, потому что я их нашел!
Горящие глаза Винсента мало-помалу тускнели.
Через минуту он бросил на Ирен равнодушный, погасший взор и чуть слышно прошептал, отвечая на вопрос, который ему никто не задавал:
– Где они? Этого не узнает никто! Ни Ренье, ни ты. Они пылают, они сеют смерть. Я сохраню их для себя одного, потому что они и есть смерть!
XIX
СЕРДЦЕ ИРЕН
Все это время Винсент Карпантье, казалось, бредил. Он говорил с трудом и речь его становилась все более сумбурной. Успокоился он только тогда, когда полностью обессилел. На все вопросы Ирен, пытавшейся вернуть разговор в прежнее русло, архитектор с холодным равнодушием ответил, что лихорадочное нетерпение заставило его выехать из Штольберга на день раньше.
И стало быть, господин Мора ожидает его только завтра вечером, в это же время.
Поэтому отсутствие шевалье Мора ничуть не успокаивает Винсента.
Ирен чувствовала не столько страх, сколько негодование. И все-таки она не могла до конца поверить в реальность совершенно немыслимых событий, которые сплетались вокруг нее, обычной девушки, превращая жизнь в чудовищную фантасмагорию.
Все было невозможным в приключениях этой ночи, раз и рассудок, и душа отказывались признать, что такое могло произойти на самом деле, – и все было возможным. В конце концов сомнения Ирен рассеялись, и она приняла невероятную правду и умом, и сердцем.
– А как ты оказалась у этого господина Мора? – внезапно спросил Винсент. – Ты что, с ним знакома?
Ирен покраснела, но решительно произнесла:
– Я любила его, отец.
Но и это признание, казалось, не удивило Винсента. Мысли его блуждали где-то далеко...
– Господин Мора сделал мне предложение. Я принимала этого человека у себя. Сегодня я впервые пришла к нему, но первый раз станет и последним, – поспешила добавить Ирен.
– Так вот оно что, – проговорил Винсент, и теперешнее его спокойствие казалось не менее странным, чем недавнее лихорадочное возбуждение. – Выходит, он узнал о моем убежище от тебя? Что ж, дети нередко становятся виновниками смерти своих родителей.