Роковое наследство
Шрифт:
В тот день, когда мне впервые разрешили выйти в сад, к скамейке, на которой я сидел, приблизился Лейтенант.
– Привет, господин Ренье, – сказал он. – Я знаю, что вы бывали в Сартене. Может, вы и в Триест заглядывали?
– Я наведывался в Сартен дважды, – откликнулся я. – Я ездил туда, чтобы найти ответ на один вопрос. Кстати, вы сами могли бы удовлетворить мое любопытство.
– Ага, стало быть, вы меня признали? – ухмыльнулся Куатье. – Что касается меня, то я вас не сразу вспомнил. Говорил я недавно с одной женщиной, у которой когда-то пропал в Италии маленький сын. Так вот перед смертью она хотела бы вас увидеть.
Только я открыл рот, чтоб поинтересоваться, что это за женщина, как Лейтенант добавил:
– Хотите спросить, кто это? Ваша мать, кто же еще! Премилая была девчонка! Гуляка, приютившая вас на Корсике, хорошо знала эту красотку. Ее называли женой дьявола. На мой взгляд, не самое лучшее семейное положение. А если вам не терпится разобраться в этой истории, то ваша мать вам все расскажет.
Я спросил, где она.
– Здесь, – ответил Куатье. – Вам позволят с ней встретиться. Ей покровительствует графиня де Клар, которая пользуется в этой лечебнице большим авторитетом. Наверное, господин Ренье, вы уже убедились, что берега Сены не менее опасны, чем далекая Корсика. И тут, и там разыгрывается мрачная комедия, одна из ролей в которой отведена вам, хотите вы того или нет; началось это представление более ста лет назад. Оно довольно однообразно. В каждой сцене – лужа крови, рядом с которой лежит куча золота. Ну что, желаете вы увидеть свою мать?
Через несколько минут я был в той части лечебницы, где находится приют. Лейтенант подвел меня к кровати, на которой неподвижно лежала какая-то женщина, и удалился.
Женщина открыла глаза и с трудом протянула ко мне руки.
– Ренье, сын мой! – произнесла она. – Иногда зло невольно помогает добру. Когда он попытался убить тебя, я поняла, что ты – мой сын. Перед смертью Бог даровал мне великую радость: я сумею предостеречь тебя от опасности.
...Ирен, я не буду дословно передавать тебе рассказ моей матери. Это было ужасно... Ее мучили судороги. Это была агония.
«Он» – был граф Джюлиано Боццо, младший брат маркиза Кориолана, убитого на Корсике.
В детстве моя мать кочевала вместе с цыганским табором. Однако она не была цыганкой: очевидно, ее где-то украли или подобрали. Ее звали Зорой. Это имя было выгравировано на маленьком серебряном крестике, который висел у нее на шее. Когда она покинула своих первых «опекунов», ее продолжали звать Зора-цыганочка.
Она была прекрасна. Возможно, она была и добра. Однако судьба распорядилась иначе. Случилось несчастье, которое породило в душе Зоры ненависть и жажду мести.
Однажды, когда табор находился неподалеку от Милана, моя мать, которая была в то время совсем юной девушкой, почти ребенком, стала свидетельницей беспощадной схватки. Двое мужчин сражались не на жизнь, а на смерть. Зора спряталась в кустах. Вскоре один из противников упал. Тогда второй подошел к нему и нанес ему множество ударов шпагой, после чего скрылся.
Это были братья Боццо.
Жюлиан оказался очень живучим. Несмотря на тридцать ран, полученных им от старшего брата, маркиза Кориолана, он не умер. Его выходила Цыганочка.
Когда я родился, Жюлиан уже покинул ее.
Однако он вернулся: через несколько дней после моего появления на свет мою колыбель украли. Совершенно случайно ее – и меня – нашли на дне оврага, между двумя большими камнями.
Что ж, я тоже живучий.
За три года моей матери пришлось раз сто спасать меня от смерти.
Однажды в Вероне, после того, как меня не убили прямо у нее на руках. Зору охватило отчаяние. Она знала, почему Жюлиан так меня ненавидит: когда он обольщал ее, он открыл ей свою тайну и связанные с ней надежды. И вот в Вероне она решила расстаться со мной. Меня, как и отца, звали Джюлиано. Когда я лишился матери, мне было пять лет. Зора положила меня, спящего, у ворот монастыря Святого Франциска в Тревизе, повесив мне на шею шнурок с бумажкой, на которой было написано мое новое имя: Ренье.
Остальное ты знаешь. Тебе известно, что твоя матушка, госпожа Карпантье, святая, которой уже нет с нами, приютила маленького дикого бродягу и сделала его самым счастливым ребенком на свете.
Я не ведал о своем прошлом – и это защищало меня и от других, и от себя самого. Прежде чем оставить меня в Тревизе, мать в течение некоторого времени называла меня Ренье, так что я забыл свое прежнее имя.
Однако от судьбы не уйдешь... Моя затянувшаяся юношеская беззаботность исчезла в тот момент, когда я увидел на одной из картин в галерее Биффи свое собственное изображение.
Кроме того, меня узнал кто-то другой. В Риме меня ударили каталонским ножом. Рана воспалилась так, словно была нанесена отравленным клинком.
Мать говорила долго и довольно бессвязно. Пожалуй, это все, что я тогда узнал от нее. Когда я уходил, она сказала мне, что закончит завтра.
На следующий день я вернулся. Ее лицо было закрыто простыней. Зора была мертва.
Ренье замолчал. Ирен положила ему голову на плечо. На глазах девушки выступили слезы. Молодой человек ждал, что скажет его возлюбленная.
– Ирен, – наконец прошептал он, – вы будете любить меня?
В ответ красавица крепко обняла его. Теперь они плакали оба.
– Ренье, дорогой мой Ренье! – воскликнула Ирен. – Я твоя навеки! Конечно, мне было тяжело все это услышать, но я счастлива, что ты доверяешь мне. Если ты сказал мне не все, продолжай: я хочу знать о тебе все. Я – как твоя мать: люблю и ненавижу.
– Ты ненавидишь! – повторил художник, в голосе которого смешались восхищение и ужас. – Но ты не должна забывать, что отомстить невозможно.
Девушка хотела было возразить, но промолчала.
– В ушах у меня до сих пор звучит прерывистый шепот моей матери, – произнес Ренье. – Она сказала мне: «Ты сильный, убей его».
Ирен вздрогнула.
– Однако потом она добавила: «Нет, дитя, ты не сможешь расправиться с ним. Ты не тот человек, который способен поднять руку на родного отца. Ты не в силах относиться к нему, как к опасному дикому зверю. Поэтому ты должен бежать. Закон этой жуткой семьи гласит: убей – или погибни. Третьего не дано... Беги, мой сын, беги на край света, словно ты совершил преступление».