Роковое влечение
Шрифт:
— Когда твои узнают, что ты выжила в подобной передряге, они будут гордиться тобой.
Ульяна подняла на него огромные, красивые глаза. Антонио замер, засмотрелся, даже повернулся было к ней, чтобы сказать, что-то чересчур личное, но вовремя остановился от подобной дурости.
— А в твоей учёной сфере и вовсе поднимут шум, станут водить экскурсии, чтобы в красках послушать о том, что произошло. Может даже напишешь книгу, только не надо описывать в деталях то, как мы сильно «сдружились».
Ульяна рассмеялась. Этот звук ему понравился и
— Снимут про нас кино. «Пират и кандидат наук».
— Ну уж нет. «Пират и его белокурая киска», — парировал Антонио.
Они рассмеялись одновременно. Смотрели друг другу в глаза. А потом Антонио отвернулся первым, потому что почувствовал внутри нечто сладостное и опьяняющее, до дрожи во всем теле. Он ощущал нежность, но не мог позволить себе проявить её. Ведь когда их спасут, все кардинально изменится. В общем, все это ни к чему, и нужно скорее возвращаться на землю.
— Я проверю, что осталось в землянке, — аккуратно снял он со своих плеч руки девушки.
Глава 25
Антонио смотрел вдаль. За полторы недели ни одного корабля, кроме пиратской лодки. Все это ему не нравилось. Нет, конечно, он не рассчитывал, что они бросят все силы на его поиски. Но им необходимо то, что он прячет. А значит они будут искать. Видимо решили, будто он мертв, но розыск не остановят, по крайней мере, он на это надеялся. Островов подобных их острову очень много, а сигнал подать не было возможности. Антонио напряженно всматривался в далёкий морской горизонт…
— Мне не нравится, что я сижу и ничего не делаю.
Антонио вздохнул. На горизонте витиеватыми фигурками громоздились облака. Удивительное дело, Ульяна его не раздражала, несмотря на то, что все время находилась поблизости и несла всяческие женские глупости. Он принес ее на пляж и посадил на камень, девчонка слушалась, болтая перемотанными листьями ногами. Руки он «забинтовал» точно таким же способом.
После прилива рыбачить гораздо легче, чем до него. Антонио закинул импровизированную леску из остатков сети и подтащил на себя, заманивая. Леску намотал на выброшенную волной пластиковую банку. Приманкой служили щупальца маленького осьминога, которые через три часа начали жутко вонять, но зато работали исправно. А вот воблеры, мухи и тараканы оказались бесполезны, их пришлось выкинуть. Вообще в пищу можно употреблять множество морских гадов. Различных морских огурцов, двустворчатых моллюсков и морских ежей. На вид, конечно, противно, однако местные едят их с удовольствием. Ульяна пока справиться с собой не смогла: скривилась, заверещала и сжала нос, бросив унылый взгляд на склизкие вкусняшки. Чем вызвала у Антонио неконтролируемый приступ смеха. Он почти согнулся пополам от ее забавного вида.
Но успокоился и поджарил рыбу прямо на углях, к счастью, бутылка осталась в землянке, и ему удалось развести огонь. Солнце светило ярко и горячо, нагрев стекло довольно быстро.
Ульяна, несмотря на болезненные раны, улыбалась. Он часто разглядывал ее. Ему нравились плечи, руки, грудь, но больше всего ее взгляд — в нём не было фальши. Его умиляли её инфантильность и полная неприспособленность к такой вот дикой жизни, но в тоже время цепляла интеллигентность, полное отсутствие вульгарности и совершенное бескорыстие. Он больше не думал о том, что Ульяна заботилась о нем ради выгоды.
Цвета вдруг стали ярче, и он поймал себя на мысли, что ему нравились её гранатово-красные губы, роскошные бёдра и насыщенная белизна выгоревших на солнце волос. Как-то особенно сильно привлекали её смех и румянец, умные миндалевидные глаза и необузданность в постели.
— В детстве мне очень нравилось мыть посуду, — взяла она кончиками пальцев кусочек рыбы, стараясь не занести микробы в раны на руках. — Я требовала, чтобы мне к раковине на кухне придвигали табуретку, включали воду, — она смеялась, и давилась, потому что болтала с набитым ртом, — помогали взобраться на табуретку, и тогда счастью моему не было предела. Только посуда почему-то всегда быстро заканчивалась.
Их глаза встретились и Антонио улыбнулся.
— Не меньше мытья посуды мне нравилась лепка пельменей, — она задумалась. — Равиоли, короче не знаю, как у вас это называется. Не только из-за процесса. И, может, даже больше потому что можно было втихаря таскать сырое тесто и сырой пельменный фарш. Ммммм. Ням-ням-ням.
Антонио скривился, будто от кислого вина, и рассмеялся в ответ, подложив на ее раковину еще кусочек рыбного мяса.
– А я был маленьким хулиганом, — ответил он. — Однажды дед попросил принести воды, ему нужно было запить таблетку. Радостно раздобыв старику воды, прискакал к нему, лежащему во дворе, под миндальным деревом, и со словами: «На, дедуля, водичку!», отпустил ковшик, не дождавшись, пока он его возьмёт… Дед был мне очень признателен за доброе дело.
И снова смех. Они обменивались шутками, но при этом то и дело разглядывали друг друга. Антонио подметил, как много они смеялись, разговаривали и интересно проводили каждую минуту, не замечая границ времени. Ему нравилось, его это цепляло.
— А меня веселило снимать на даче яблоки со старых высоких яблонь, — лепетала Ульяна. — Точнее, силёнок и росту тогда не хватало, поэтому я скакала, как ненормальная вокруг мамы и активно помогала своими восторженными воплями, в глубине души надеясь, что когда-нибудь всё-таки дорасту до того, чтобы срывать яблоки самостоятельно.
— Ну и как выросла? — подмигнул Антонио.
— Ха-ха нет, — покачала она головой, — все равно не могу снимать с дерева яблоки.
Всё же он соскучился по простому человеческому общению, ведь с его работой тяжело завести друзей или просто хороших знакомых.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, и каждый видел своё отражение в зрачках другого. Чем шире улыбалась Ульяна, тем сильнее ему хотелось прикоснуться к ней, обнять, почувствовать тепло её тела. Любить её долго и нежно. Но из-за ран на руках и ногах, он к ней не приставал и только сейчас понял, как сильно соскучился. Отложив свою рыбу, Антонио подошёл к ней. Сел рядом. Прижал к себе и держал бережно, как драгоценную хрупкую старинную вазу, а она прильнула к нему и склонила голову на плечо. Антонио лёгкими поцелуями коснулся её виска, вдыхая аромат волос. И вдруг он ощутил именно его — счастье.
Несмотря на необитаемый остров, страшные волны, голод, холод и несущий опасность животный мир — это было именно оно.
Так они и сидели, провожая последние лучи солнца.
Глава 26
Проснувшись, Антонио первым делом повернулся к Ульяне, девушка спокойно спала, широко раскинув руки. Она уже привыкла, что ей нельзя ни к чему прикасаться и нужно беречь ладони, поэтому лежала, не двигаясь. Антонио повернул запястье и аккуратно приподнял край листа, с облегчением вздохнул — ее раны подсохли. Но все равно выглядели хреново и, как не крути, нуждались в обработке. Всё события и страхи последних дней очень сильно выматывали, заставляя нервничать, дёргаться и постепенно сходить с ума. Сколько еще они продержатся в этом забытом богом месте? Какое количество раз им повезет не сдохнуть?