Роковой поцелуй
Шрифт:
Да, машину надо менять, а то только такие грязные мужики и просят подвести, – подумала я.
– Мне до города, – заговорил мужчина, – сколько возьмете?
– Жизнь, – мрачно выпалила я.
– Не смешно. Почему так дорого? Тогда я пешком дойду.
– У меня шутка такая, довезу, вы бедный, буду вашим спонсором на одну поездку.
– Я не бедный.
– Кто бы говорил.
– Что с вами, вы вся в крови?
– Шла. Споткнулась. Упала. Кровь.
– Верю, я заплачу, вот, возьмите, – сказал мужчина и показал мне свою ладонь, на ладони сверкнул маленький кусок золота.
– Откуда он у вас?
– Этот карьер был некогда прибыльным, гравий даже привезли, чтобы строить здесь, но потом карьер забросили.
– Золото и забросили? Здесь столица рядом и такой карьер с золотом, а рядом не одного человека! Как так?
– Я передачу по телевизору смотрел про этот карьер. Сам не поверил, что так рядом золото добывают, в этой глине. Ведь вы чуть в карьер не съехали! Здесь скользкая глина, а гравий сверху привозной, весна, только снег сошел, вот вас и понесло.
– Почему не стали спасать?
– Я видел, что вы выползите, я здесь уже накатался на этой глине, да и с гравием уже знаком.
– Золота много добыли?
– Нет, его здесь на самом деле нет.
– А то, что вы мне дали?
– Считайте, что это самородок.
– Вам не жалко?
– Девушка, вы меня спасете, если до дома довезете, это дорогого стоит. В таком виде ехать по городу, опасно.
– Зачем сюда поехали?
– Романтики захотелось, больше не хочу.
– У вас есть жена?
– Бог миловал.
– Вы холостяк?
– Закоренелый.
– А мне старший муж предлагает развестись.
– И вы из-за этого чуть сегодня не погибли?
– Да.
– Поехали ко мне, я не злой, добрый, а золото это я купил у местного золотодобытчика, сам я ничего не нашел, пропах костром, сам знаю, что пахну не лучшим образом.
– Я зайду к вам, мне любопытно стало, а как вы живете?
– У меня квартира в старом двухэтажном доме, в столичном переулке. Дом принадлежал одной пожилой женщине, я ее видел сам, когда был маленьким. У нее была тогда одна комната. Все печи в доме выложены кафелем, дом давно предназначен под снос, но четырех этажные дома сносят быстрее, чем старые дома.
Нас уже четверть века снести обещают, а мы все в этом доме живем. Дом деревянный, да вы сами его увидите, и назвал адрес.
– Я знаю этот переулок, действительно старый переулок, исторический, можно сказать, – и я вспомнила старушку с камодом.
– Лучше бы он не был историческим, тогда бы у меня была новая квартира, с удобствами, а так мне надо идти в баню, или в тазике мыться.
– Я подвезу вас до вашего дома, к вам заходить не буду, вы меня напугали.
Машина остановилась у старого, двухэтажного дома. Из булочной несло вкусным запахом, он перебивал запах костра. Мужчина с рюкзаком зашел в подъезд, затем исчез в его деревянной пещере, так показалось мне. Я вышла из машины, зашла в булочную, когда я вышла из магазина, то увидела, того же мужчину, но не с рюкзаком, а со спортивной сумкой, из которой выглядывал березовый веник. Он улыбался.
– В баню подвезете?
– Чем заплатите?
– Деньгами.
– Садитесь.
Я отвезла мужчину в баню. Дома она залечила ранки, легла в ванну, отмылась от чужих запахов. Мокрые волосы закрутила в полотенце. Звонок прозвенел неожиданно громко.
– Мийлора, я уже чистый, забери меня из бани.
– Я чистая, с мокрыми волосами, высохнут, приеду, где вы взяли мой номер телефона?
– У вас в машине лежала стопка ваших визиток.
– Уберу.
Я подъехала к бане, на крыльце я заметила знакомую сумку в руке неизвестного мужчины. Теперь он был дважды неизвестный, я его не узнала бы, если бы не эта сумка с березовым веником. Стройный мужчина, с идеальной стрижкой, с чистым лицом, в джинсах и ковбойке был необыкновенно привлекателен.
Под ярким солнцем, молодая зелень пищала о своей красоте всеми своими зелеными клеточками листвы. А что делать? Надо себя рекламировать целыми лесами, полянами.
Нина весь день занималась тем же, то есть рекламировала свою молодость на всех сайтах. Молодость рекламировать легко. Фото повесила и весь прикол, лезут посмотреть, а кто она такая Нина, и ничего больше от нее и не требуют. Она и разленилась от собственной молодости. У нее есть второе развлечение, она может три часа подряд с переносной трубкой телефона, сидеть на полу, на диване и перемалывать девичьи новости своего района.
Что за фото она поместила? В свои отроческие годы, она надела белые, остроносые босоножки, на тонких, высоких шпильках, с перемычкой в стразах, в капельках стеклянной росы. Новый, белый топик в тех же прозрачных каплях, на тоненьких лямочках, оголял все, кроме нижней части молоденькой груди. Сверху возвышались пару нежных бугорков, изображающих молодую грудь девушки. Вся она такая. Между майкой и босоножками появляются либо сильно разорванные джинсы, либо полоска юбки, либо, сами понимаете, махонькие…
Но на фото она в юбке, или в джинсах. Она приличная девочка. У нее период увлечения фотографиями. Она фотографирует тремя фотоаппаратами, разных версий, и цифровыми и пленочными. Результат один – везде она, либо те, кого она встретила по дороге отрочества.
Нина сдает экзамены в школе. Для учительницы купила вишневую розу на длинном стебле, поставила в стеклянную тонкую, длинную вазу и опрыскала ее блестками.
Роза переливается под светом лампы. А Нина, села с ногами на диван, взяла учебник, ручку, тетрадь и готовиться к экзамену.
У Нины есть поклонник со времен детского сада, они учатся в одном классе, но мальчик продвинулся вперед. Нет, не в учебе, его снимают в телесериалах и он говорит ей, что его скоро покажут по СТС. Он любит показываться на ее глаза.
А у нее другие интересы.
Раз в неделю она ходит в настоящий институт и изучает информатику. В начале учебы, занятия ее не радовали, ей просто все было уже знакомо, но понемногу, новые знания ее покорили, и на занятия в институт она шла с радостью. Что ее там радовало? Буфет. Рядом находился буфет, там гамбургеры продавали, но она скоро поняла, что стала полнеть, и между джинсами и блузкой появился жирный животик.