Роковой подарок
Шрифт:
– Меня зовут Евгения, – сказала женщина стёртым голосом. – Можно Женя. Я жена Максима. Расскажите мне, как всё вчера было. Я и не знала, что вы должны приехать, Макс мне не говорил.
– Да мы на ходу договорились, Жень, – тихо проговорил Роман. – Я ему утром позвонил и спросил, можно ли Маня заедет иконы посмотреть.
– Я книжку собралась писать, – пробормотала Маня Поливанова, – про похищение иконы.
– Макс увлекается изображениями святого Серафима Саровского и всё о них знает. Но я не слышала, чтобы их крали! Есть знаменитая история о Казанской Божьей Матери, как раз о похищении.
– Я хотела расспросить о Серафиме.
Маня собралась с духом и посмотрела ей в лицо. Вдова улыбалась.
Должно быть, в прошлой, вчера закончившейся жизни она была красивой женщиной: статная, с округлыми плечами, длинной шеей и породистым носом. Короткие светлые волосы пострижены первоклассно – понятно было, что утром женщина не смотрела на себя в зеркало и всё же выглядела ухоженной.
Только ногти все обгрызены, и лак облупился – этот диссонанс почему-то поразил Маню.
– Я приехала к вам домой довольно рано, ну, в первой половине дня. Максим Андреевич показал мне коллекцию икон Серафима Саровского. А потом мы пошли в сад, и он принёс чай. И пригласил меня на пристань.
– Это он любит, – согласилась Женя. – Всех гостей туда таскает.
– И по дороге… всё случилось, – беспомощно выговорила Маня. – Я не знаю, как об этом вам рассказать!..
– Как всем, – перебила вдова, – так и мне. Я вас прошу. Мне нужно знать.
– Жень, там в приёмной следователь из комитета, – вмешался Роман. – Если он придёт с вопросами, ты… того… не пугайся.
– Чего же мне пугаться? – спросила Женя и опять улыбнулась. Лучше бы она не улыбалась! – Теперь-то уж точно нечего. – И перевела взгляд на Маню. – А с нашим Романом вы давно знакомы?
– С институтских времен, – сказала Маня.
– Мы из нашего политеха к ним в универ на дискотеки ходили. У нас парни, а у них девицы. В порядке культурного обмена, так сказать.
– Дружите? – Женя посмотрела на Романа, а потом снова на Маню. – Вы же такая знаменитость!
Та промолчала.
– Хорошо, – продолжала вдова, – что вы не забываете старых знакомых. Максим тоже никогда не забывает. Как вас зовут, я забыла? Людмила?
– Псевдоним Марина Покровская, а вы зовите Маней.
– Расскажите мне в подробностях про вчерашний день, Маня. Вчера ведь был выходной. Вы по выходным работаете?
– По-разному, – пробормотала Маня. – Бывает, что работаю – когда роман нужно сдавать, а у меня конь не валялся.
– Вы смешно говорите.
– Вчера утром позвонил Ромка, то есть Роман, – продолжала Маня, – и сказал, что договорился с Максимом Андреевичем и я могу подъехать.
– Ты был с ним здесь, на работе?
– Нет, – удивился Роман, – я ему позвонил. Он сказал, что минут через сорок будет дома и готов принять Марину Покровскую, если ей нужна консультация.
– Странно, – заметила вдова. – А я подумала, что вы оба были здесь, в офисе.
– Макс, может, и был, а я точно не был.
– И вы поехали, Маня? Максим был один?
– По-моему, один. В саду я никого не видела, и меня никто не встречал. Я позвонила в ворота, мне открыли, и я зашла в дом. И сразу попала в комнату с иконами. – Тут Маня вспомнила. – Да, он сказал, что никого нет, даже домоправительницы! И принёс чай. Это уже когда мы на улицу вышли.
Вдова смотрела на Маню, и взгляд у неё словно не фокусировался, расплывался.
Маня терзалась чувством вины: с ней-то, с Маней, ничего не случилось, а мужа этой женщины убили! Застрелили прямо у неё на глазах!..
– Мы выпили чаю, поговорили…
– О чём?
– О Москве и о Сочи. Ваш муж сказал, что знаменитости должны отдыхать в особняках в Сочи, а не в деревне, а я сказала, что все деловые люди должны жить на Остоженке в Москве, а не в Беловодске.
Женя опять засмеялась.
– Да, мы как-то никогда не хотели в Москву. Когда сын учился, мы регулярно приезжали, но так, по необходимости и без всякой охоты.
Маня дорого бы дала, чтобы сейчас её… отпустили. Чтоб не рассказывать дальше.
И словно её кто-то услышал. Вдруг налетел ветер – ни с того ни с сего! – разметал цветы, погнал по дощатому полу террасы сорванные молодые листочки, поднял в сквере столб пыли. Моментально потемнело, и ударил отвесный дождь. По дорожкам, прикрывая головы руками и пакетами, в разные стороны побежали люди.
– Скорей, скорей! – Роман придержал балконную дверь.
Маня вскочила в комнату и сразу стала отряхиваться, как мокрая собака. Следом вошла Женя, с её волос на ковёр падали крупные капли.
– Вот и дождь, – зачем-то сказала она.
На пороге появился следователь Раневский и спросил деловито:
– Поговорили?
Маня посмотрела на него, и Роман посмотрел, а вдова не обратила никакого внимания.
Полой рубахи Маня протёрла забрызганные стекла очков, Роман стряхнул дождевую пыль с брюк. На левой ноге, выше носка, у него был намотан свежий бинт.
Маня посмотрела на бинт, хотела было что-то спросить, но осеклась.
Женя села на диван, должно быть, на своё привычное место – наверняка у неё в кабинете мужа было «своё место»! – и позвала Маню:
– Рассказывайте дальше, пожалуйста.
Маня уселась напротив и уставилась в ковёр.
Богатый ковёр, огромный, шёлковый. Глаз не оторвать.
Раневский уселся верхом на стул и провозгласил:
– Заметьте, протокол не ведётся, так что говорите смело, Мария Алексеевна.
Маня собралась с духом и очень быстро дорассказала то, что рассказывала уже сто раз – как они с Максимом шли по дорожке, как померещился ей медведь или ещё какой- то большой зверь, как залаял её пёс, как Максим пошёл по траве в сторону леса, как дважды что-то сухо щёлкнуло, как ей показалось, что Волька кого-то настиг, и как она потом увидела лежащего в траве Максима.