Роковой рейс
Шрифт:
— Ну что ж ты малолеток обижаешь? — И внезапным молниеносным выпадом левой попытался нанести удар в лицо.
Геннадий едва успел уклониться, кулак лишь чиркнул по скуле. Лётчик вскочил и, отшвырнув парня, навалился на Андрея. Зажал его правую руку, в которой снова оказалась вилка, и локтем припечатал по затылку так, что Андрей угодил головой в тарелку с закуской. Это на секунду ошеломило его и дало возможность Геннадию захватить железным кольцом руки. Андрей тут же попытался вырваться, ударом головы назад отбросить лётчика. Не получилось, угодил лишь в плечо. В темпе оттолкнулся ногами от стола, опрокидывая его и сам валясь со стулом на пол, стараясь при этом
Геннадию ничего не оставалось, как в падении расцепить руки и нанести удар ребром ладони по шее своего недавнего тренера, целясь в сонную артерию. Но Андрей, вобрав голову в плечи, защитил уязвимое место, и удар получился скользящий, неэффективный. Пришлось срочно менять позицию — откатиться и попытаться достать пистолет. Это в какой-то мере удалось. Но пока Геннадий передергивал затвор, загоняя патрон в патронник, плюгавчик уже нацелил в него «беретту». Грохнул выстрел. И Геннадий увидел, как парень, будто споткнувшись, падает лицом вниз. Непонятно откуда подскочили два милиционера, один к парню, второй к Андрею, наставив на них пистолеты.
— Лежать! Милиция. Руки за голову! — услышал Геннадий.
Дубосеков предполагал, по какому следу бросятся за ним ищейки, когда обнаружат, что в Петровске его нет и там он не появлялся. Ближайшее зарубежье — Украина и Белоруссия, а там прозрачные границы с Молдавией, с Польшей. Туда, на Запад, по всей логике, и должен устремиться преступник. А он, Дубосеков, избрал совсем иной путь. На Западе ему делать нечего. До Дальнего Востока — не близко, потребуется добираться на перекладных не менее недели, зато перекладные свои: не зря подбирал верных людей, подкупал разными способами летчиков военно-транспортной и транспортной авиации, которые доставят куда надо и не потребуют билета. Значит, и проверки никакой не будет… В аэропортах же и носа нельзя показывать…
До Самары Дубосекова довез друг на своих «Жигулях». Погода, правда, не благоприятствовала: весна в этом году выдалась капризная, затяжная, резкие оттепели сменялись внезапными снегопадами, метелями, и беглецы попали как раз в полосу ненастья, «Жигули» буквально разрывали своим корпусом сплошную снежную завесу. Возможно, такая непогода была и к лучшему — гаишники отсиживались в своих будках, и никто ни разу их не остановил.
Повезло Дубосекову и в Самаре: там застрял транспортный самолет, командир экипажа которого хорошо его знал. На другой день, как только погода улучшилась, Дубосекова без всяких происшествий доставили в Новосибирск. А здесь ему пришлось засесть у приятеля, тоже служившего в охране коммерческой фирмы.
Наконец-то весна прочно завладела своими правами: на всём Дальнем Востоке установились погожие тёплые дни; зазеленела трава, лопались на деревьях почки, с гор хлынули потоки талого снега, переполняя реки, разливаясь по низинам на много километров. Земля с высоты полета казалась разноцветным необъятным покрывалом с громадными серо-сизыми лоскутами и извилистыми рваными прорехами; в озерах и реках, наполненных мутной водой, гасли даже лучи солнца. Зато город Благовещенск, величаво раскинувшийся на берегу полноводного Амура, выглядел празднично, как на картинке: многоэтажные дома и частные домики, белые и красные, серые и зелёные с плоскими и конусообразными крышами были будто вымыты к любимым всем народом праздникам — Первомаю и Дню Победы.
Геннадий тоже любил эти праздники весны, как правило, солнечные, теплые, с кумачовыми флагами на домах, с веселыми шествиями народа, с задорными песнями. Тем более второго мая у него был день рождения. В былые времена Геннадий приглашал друзей в ресторан, пили, танцевали, а потом уезжали за город, под сень деревьев, и резвились там, как дети.
Теперь, наверное, так праздновать не придётся. Деньги у него, правда, есть, авиакомпания платит за коммерческие рейсы неплохо. Но… за полгода жизни и службы на новом месте друзьями, кроме Биктогирова, он обзавестись не смог: к их экипажу лётчики относятся с завистью и неприязнью — наиболее выгодные рейсы поручают ему. Биктогиров гордится, считая себя лучшим летчиком в отряде и не догадываясь, что причина не в нем, а во втором пилоте, которого бизнесмены зачислили в свою команду и в любых сложных ситуациях надеются на него…
Самолёт сделал круг над Благовещенском и пошел на посадку. Сегодня экипаж доставляет сюда из Южно-Сахалинска новенькую «Тойоту» для одного из боссов города, свежемороженую рыбу и рыбные консервы, а из Благовещенска должен везти во Владивосток приборы для кораблей и подводных лодок.
— Устал? — спросил у Геннадия Биктогиров, когда приземлились.
— Не очень. Через час можем вылетать обратно. Из Владивостока на ночку в Уссурийск махнём.
— Ишь, чего захотел, — усмехнулся командир. — Не выйдет. Я устал. А чувиху и здесь тебе найдём.
К удивлению Геннадия, в аэропорту «патриот» его не встречал. Правда, и груза для подпольной партии тоже не отправлялось, но обычно кто-то из его «сообщников» каждый раз появлялся у самолета и приветствовал патриотическим дымом отечества…
Что-то случилось? Михайленко, улетая, обещал в ближайшие дни, что докопаются до истинной причины катастрофы «Руслана», арестуют всех причастных к этому гнусному, иезуитскому делу и вернут Геннадия в свою часть. И хотя Дальний Восток Кленов полюбил всем сердцем — летать здесь приходилось больше и полёты были интереснее, — от воспоминания о Волжанске у него заныло сердце, нестерпимо потянуло в родной город, к друзьям. То, что «патриоты» не отправляли груз и не встречали самолет, обещало скорую перемену: возможно, всю эту банду уже арестовали и не сегодня-завтра командир авиаотряда получит телеграмму об откомандировании Геннадия к прежнему месту службы.
Как встретит его Лариса, что скажет в своё оправдание? Взглянуть бы ей в глаза и сказать несколько крепких мужских слов…
Геннадий так размечтался, что от предложения Биктогирова «закадрить двух чувих», тоже проживающих в гостинице, отказался и сразу после ужина лег спать.
Рано утром, когда экипаж готовился к взлету, к самолету вдруг подъехала «Тойота» и из нее вышел… Геннадий глазам своим не поверил, Гавриил Прокопьевич. Одетый в кремового цвета лёгкий плащ, такую же шляпу, с довольно объёмным кейсом, он был похож на преуспевающего коммерсанта, собравшегося в недолгую и недалёкую командировку. Подошел к Геннадию, поздоровался за руку, как с близким другом, и отвёл его в сторону.
— Я лечу с вами, — сказал тоном, не терпящим возражения. — Командиру скажешь, что я твой бывший сослуживец, срочно надо попасть во Владивосток, а пассажирский сегодня не полетит. По техническим причинам. Ясно?
— Яснее не бывает, — улыбнулся Геннадий. — Идёмте, я представлю вас командиру.
Предпринять что-то, чтобы задержать Дубосекова, здесь не было никакой возможности — ни одного вооруженного человека, не говоря о милиции или о службе безопасности. А Гавриил Прокопьевич наверняка вооружен не только пистолетом. И Биктогирову говорить пока ничего нельзя — со своей горячностью он может наломать дров.