Роковой роман Достоевского
Шрифт:
Его зовут Сальвадором. Испанец, студент. У него потрясающие темные глаза, обещавшие жаркую страсть и вместе с тем тихий покой. Казалось, с этим человеком все будет легко, естественно. Без мук, проблем, страданий. И без рассказов о жене – тоже. Оказывается, она устала. От вечной борьбы, непонимания. В глазах Сальвадора было обещание жить, жить, вот именно сейчас жить настоящей полной жизнью. Жить, а не ждать!
– Ты отдалась ему совершенно? – перебил Федор Михайлович, нервно расхаживая по комнате.
Аполлинария едва заметно пожала плечами. Ну да, а что здесь такого? Обидно ведь не то, что отдалась, а то, что случилось потом. Сальвадор перестал
– По крайней мере, ты влюбилась не в такого, как Лермонтов, – облегченно выдохнул Федор Михайлович, заметно повеселев.
Аполлинария от изумления не нашлась что сказать. А что, если б в такого, как Лермонтов, молодого, красивого, известного и притом талантливого – Достоевскому было бы еще больнее? То есть, выходит, сам факт их расставания еще не означает крушения всего? Если она сошлась с простым студентом – то это не так больно?!
– Ах, Полинька, уедем. Уедем со мной в Баден-Баден, – взмолился Федор Михайлович. И торопливо уточнил: – О, не беспокойся, я буду как брат тебе.
«Отлично, – подумала Аполлинария, скрипнув зубами. – В Париже мне все равно оставаться нельзя, я ведь убью Сальвадора. Уеду, и уеду с Федором Михайловичем. И буду мучить его, и смеяться над ним, пальцем не позволю к себе прикоснуться. Надо же, хорошо, что не Лермонтов! Любить я Достоевского перестала, когда сошлась с Сальвадором. Теперь же… Теперь, кроме ненависти, ничего больше уже нет к нему!» [34]
34
Аполлинария Суслова оставила значительный след в творческом наследии Достоевского. Некоторые черты ее характера воплощены в образе Настасьи Филипповны из романа «Идиот», Грушеньки из «Братьев Карамазовых». История любви Сусловой и Достоевского описана в романе «Игрок».
«Вот же навязалась девчонка на мою голову, – злился Андрей Соколов, торопясь по проходу в здание, где находились секционные. – Я действительно чувствую свою вину за тот случай. Ей просто любопытно, но мне-то больно! И сейчас опять: „Возьми с собой“. Объяснял же: солнышко на улице, топай гулять и наслаждаться жизнью. Закончишь интернатуру, и начнется – по пять вскрытий в день, а потом писанина, и следователи терзают, всем все горит…»
Присутствие Марины начинало неимоверно раздражать. Когда больше всего на свете хочется спать и есть, даже симпатичные девушки не вызывают никакого энтузиазма.
Но спать нельзя. Неизвестно, кто из экспертов будет работать с трупом Крылова. Коллектив в общем и целом подобрался дружный. Однако имеется парочка кадров, отношения с которыми оставляют желать лучшего. И те из принципа ничего не скажут. Терзайся потом сомнениями, выспрашивай, унижайся. Нет, уж лучше потерпеть, зато увидеть все своими собственными глазами.
Есть тоже нельзя, хотя от голода желудок сводит. Возле актового зала у главного входа работает буфет, но качество еды – ниже среднего. Неизвестно, как там обстоит дело с выручкой, может, забегающие менты все и разметают. А эксперты обычно захватывают с собой пару бутербродов. Бутерброды слопаны в самом начале дежурства. Часов – Андрей бросил взгляд на запястье – да, уже часов десять назад, достаточно давно, чтобы проголодаться, но пока еще рановато для
Марина по-своему истолковала его взгляд.
– Опаздываем? – переполошилась она. – Мы ведь не в «гнилую» секционную идем?
Соколов усмехнулся. Наверное, девочка побывала в старой секционной, она действительно соответствует своему неофициальному названию. Ею редко пользуются, неудобная, сырая и очень маленькая. В основном вскрывают в более просторных, с тремя секционными столами. Кое-где в помещениях имеются даже современные конусообразные стеклянные потолки, пропускающие дневной свет. В общем и целом питерским судебным медикам грех жаловаться на условия работы, здание просторное, оборудование хорошее. Еще бы зарплата побольше…
– Не в «гнилую», успокойся. И не опаздываем. Я просто прикидывал, когда ел последний раз, – признался Андрей. И хитро улыбнулся: – У тебя нет, случаем, колбаски? Порежем скальпелем на бутерброды?
Марина обиженно надулась:
– Что вы меня все развести пытаетесь, как первокурсницу, а? И Бакенбард, и ты? Как будто бы я не знаю, что никто рядом со вскрытым трупом не кушает! Кстати, у экспертов, я так понимаю, даже официального перерыва на обед нет?
Андрей кивнул. Перерыва действительно не предусмотрено. Есть время – перекусишь наскоро в кабинете, нет – потерпишь, не грудной же младенец. Но разве это кого-то волнует? Как телевизор ни включишь – всенепременно увидишь, как в криминальном сериале бухие санитары и эксперты что-нибудь с аппетитом жрут прямо в секционной.
– Мочить сценаристов в сортире, – прокомментировала Вершинина последнее замечание, демонстративно закатывая рукава белого халата.
«Труп Артура будут вскрывать через час, – прикинул Андрей, осмотрев секционные столы. – А пока у дежурного эксперта на очереди огнестрел, с близкого расстояния».
Марина приблизилась к столу, стала с увлечением изучать темный поясок осаднения на входном отверстии.
А Андрей отошел к окну, из которого виднелся залитый ярким солнцем парк санитарно-гигиенического института. И, потерев слипающиеся глаза, стал прикидывать, как лучше изложить коллеге суть своих подозрений.
…После того как выяснилось, что убийца-анестезиолог довольно грамотно с медицинской точки зрения отправил на тот свет двух жен, прошло несколько лет. Но ошибка – это крест, который, наверное, придется нести вечно. И невольно выискивать преступный умысел даже в следах работы разрушительных болезней.
Впрочем, если бы труп профессора Свечникова вскрывал не Володя, Андрей вряд ли бы обратил внимание на тот случай. Нет времени на работу других экспертов таращиться, со своей бы разобраться. Только на Володю и не хочешь смотреть, а смотришь. И он тоже пялится. Причем так гневно, как будто бы это у него лучший друг жену увел!
Андрей осматривал тело женщины, погибшей от автомобильной травмы, а сам все косился на соседний стол.
И что Ленка нашла в этом идиоте? Видимо, то же, что и другие бабы, Володя – тот еще ходок, половину курса в койку затащил. Да еще и предатель, и характер склочный, и…
Обида потухла мгновенно. Легкие немолодого профессора – с острым вздутием, плюс темный цвет и жидкое состояние крови. А сердце – ишемическая болезнь, сразу видно.
Андрей подошел к секционному столу и, к своему ужасу, обнаружил еще несколько общеасфиксических признаков. И сразу вспомнил то свое вскрытие. Аналогичные признаки тоже присутствовали! Но проблема в том, что большинство этих признаков не являются специфическими для асфиксии и вполне могут быть вызваны естественными причинами. А уж когда в легких копоть, первая мысль, конечно, об отравлении угарным газом.