Роковой секрет
Шрифт:
Сола отрывает меня от тягостных размышлений, подкладывая ладони себе под щеку. Она тихо причмокивает пухлыми губами и, устроившись поудобней, продолжает смотреть свои сны.
Я склоняюсь над ней и пальцами поддеваю шелковистые пряди волос, заправляя их за ухо.
— Мы в ответе за тех, кого приручили, — слетает с моих губ хриплый шепот, и я поднимаю свою девочку на руки.
РОКСОЛАНА
Ощущаю, как крепкие руки обхватывают мое тело и прижимают к горячей груди, заставляя еще ближе приникнуть к моему дьяволу. Я зарываюсь носом в сильную шею, сквозь сон улавливая насыщенный запах мелассы[3], марципана и свежесть мужского парфюма. Сглатываю и пытаюсь не поддаться вспыхнувшему желанию. Даже если я потеряю память, тело узнает этого мужчину из тысяч других.
Необузданная дикость ароматов вихрем кружит голову, и, не осознавая того, я мягко целую жилистую шею, отчего объятия Рафаэля становятся жестче, как и его дыхание.
— Опять пришел подразнить? — бормочу сонным голосом, пытаясь разомкнуть глаза после изнурительного чтения.
— Я устал, Сола, и хочу спать.
Он опускает меня на кровать, и я тут же присаживаюсь, растирая веки, но замираю, когда замечаю, что Рафаэль медленно расстегивает на себе рубашку. Усталый взгляд и измученный вид говорят мне о том, что он снова не спал. Но сейчас я эгоистично отодвигаю эти мысли на задний план, пока мои глаза нагло спускаются вслед за его ловкими пальцами, которые уже демонстративно расстегивают пряжку ремня, а затем и пуговицу на брюках, мучительно медленно утягивая бегунок молнии вниз. Твою мать, я словно попала в вязкий туман.
— Ложись спать, Сола. Я приму душ и вернусь.
— Ко м-мне? — Осипший от возбуждения голос ощутимо царапает горло.
— К тебе, — сухо соглашается Рафаэль, поднимая с пола брюки, и уходит в сторону ванной комнаты.
Нервно закусываю пересохшие губы и откидываюсь на спину. Перед мысленным взором по-прежнему его красивое тело, грациозные движения длинных пальцев. От одной мысли, как умело они скользят по разгоряченной плоти, сердце начинает неистово перекачивать кипящую в венах кровь, разгоняя по всему телу такой жар вожделения, что он накрывает меня острой истомой. Волна за волной захватывает каждую мою клеточку. Хочу ощущать его крепкие руки, жадные губы и грубость мужской ласки. Темная сторона моего женского эго ликует и требует, чтобы я немедленно ворвалась к нему в душ и выпустила все свои порочные желания на свободу.
Нет! Нет! Нет!
Я и так уже сказала этому мужчине слишком много и взамен не получила ничего. Рафаэль — сплошное противоречие. Его слова и поступки, словно анод и катод на батарейке: думаешь, что начала понимать его и предугадывать дальнейшие действия, но тут он поступает так, что тебя отбрасывает ударной волной назад, к исходной точке. И я вновь теряюсь в догадках. Кто я для этого мужчины? Зачем он держит меня взаперти? Почему не подпускает к себе и в то же время не дает уйти? Нет. Я нельзя поддаваться глупому порыву узнать Рафаэля получше. Боюсь, что ничего хорошего меня там не ждет. Господи, я изведу себя в этой неизвестности. Хочу уже наконец понять и почувствовать, нужна ли ему. Но в то же время мне страшно узнать ответ.
Как помешать своему сердцу? Как привыкнуть к диким флюидам, что искрами бьют по венам, взрывая внутри меня необратимые химические реакции?
Шумный вздох как апогей моих душевных терзаний. Но разум и чувства все еще устраивают кровавый бунт, и мне приходится с силой потянуть себя за волосы, причинить себе боль, чтобы вырваться из цепкого плена вожделения.
— Ты могла просто прийти ко мне в душ, а не рвать на себе волосы, — оглушает меня своей железной уверенностью глубокий хриплый бас.
Замираю, продолжая сжимать свои пряди. От его внезапного появления на меня обрушивается напряжение, но все же пытаюсь успокоиться и приподнимаюсь на локтях, получая очередной удар возбуждения от открывающегося передо мной вида. Рафаэль стоит, расслабленно опершись руками о перекладину для балдахина. В тусклом освещении рельефный татуированный торс блестит от капель воды, а темные пряди волос небрежно свисают на лоб. Ладони начинает покалывать от желания пропустить сквозь пальцы эти жесткие пряди. Но вдруг я испытываю неловкость оттого, что неизвестно, сколько времени, вот так вот бесшумно, этот дьявол наблюдает за мной.
— Ты сказал, что устал…
— С каких пор ты стала послушной девочкой?
Слетевшее с его губ хриплое «девочка» заставляет меня вспыхнуть факелом, а когда он сбрасывает полотенце с бедер и абсолютно голый двигается в мою сторону, хочется завопить во все горло, как обезумевшая самка в период спаривания.
Мое внимание к его выдающимся мужским частям тела выглядит непристойным для приличной девушки. Хотя приличная — это вряд ли про меня. Потому что сейчас я без какого-либо стеснения любуюсь его идеальным членом.
— Ты что? Собрался спать… так? — изумленно выдаю, недоуменно выгибая брови.
Рафаэль лишь нагло сокращает последнее расстояние между нами.
— Я люблю свободу. Во всем.
С этими словами он ложится на кровать и притягивает меня к себе спиной, обжигая терпким ароматом геля для душа и жаром мускулистого тела.
— А я люблю личное пространство.
Стараюсь отодвинуть бедра, чтобы не столкнуться с главной проблемой, но судя по всему, главная проблема сейчас в моих собственных влажных трусиках.
— Я могу его заполнить. — Широкая ладонь накрывает живот и рывком впечатывает мою попку в каменный стояк.
— Рафаэль!
Я кое-как изворачиваюсь в его крепких объятиях, чтобы видеть нахальную физиономию. Но стоит почувствовать между бедер его горячую плоть, задевающую изнывающее лоно, понимаю, что это было не лучшей идеей. Вообще, находиться с этим мужчиной в одной постели — всегда опрометчивое решение.
— Так как у меня сегодня день рождения, — пытаюсь говорить ровно, глядя в его черные глаза, но сразу теряюсь и запинаюсь, — м-могу ли я…
В груди спирает, когда мозолистые пальцы скользят вверх по шее, обхватывают подбородок, а большой палец оттягивает мою нижнюю губу, вырывая из меня отчаянный вздох.
— Не можешь.
— Ты даже не дослушал! — повышаю голос и выдергиваю подбородок. — Один вопрос. Один ответ. И обещаю: я умолкну, отвернусь и буду спать. Прошу.
— Я поражен! — раздраженно цедит он, откидываясь на спину.
— Чем? — спрашиваю, приподнимаясь на локте, чтобы видеть его лицо.
— Твоим неконтролируемым упрямством. Не понимаю, как ты с этим живешь?