Роковой шаг
Шрифт:
— И я их больше никогда не увижу… Мне хотелось закрыть глаза, уснуть и все забыть. Они ушли, и я слышала, как они шептались за дверью.
— Может быть, не стоило ей говорить. Ведь она еще ребенок.
— Нет, — ответил Джереми, — она должна взрослеть. Она должна узнавать, что такое жизнь.
Я лежала, вспоминая тех, кто был так полон жизни, — мою маму, отца и Харриет… и теперь они мертвы… Горе переполняло меня. В тот день кончилось мое детство.
Оказалось, что молодые кости действительно быстро срастаются, а молодое тело способно противостоять
Бедный Бенджи I Он стал похож на призрак. Как жестоко жизнь обошлась с ним! Он был таким хорошим и наверняка никогда в жизни не причинил никому вреда… а сам лишился моей мамы из-за Хессенфилда, лишился меня из-за Дамарис, а теперь потерял и родителей, которых любил той редкой, нежной, бескорыстной любовью, на которую способны только такие люди, как Бенджи.
Дамарис и Джереми настояли на том, чтобы он приехал с нами в Эверсли.
Джереми внес меня в Эндерби-холл, где уже ждали Смит и Демон. Лицо Смита сморщилось от удовольствия, когда он увидел меня, так что реки на его лице-карте стали еще глубже. Демон все время подпрыгивал и повизгивал, давая понять как он рад моему возвращению.
Каждый день Джереми носил меня на руках вверх и вниз по лестнице, пока моя нога не зажила, Арабелла, Карлтон и Ли часто приходили навестить меня.
Арабелла очень грустила о Харриет.
— Она, конечно, была искательницей приключений, — сказала она, — но таких, как Харриет, больше нет. Она вошла в мою жизнь очень давно, и сейчас я чувствую, что потеряла частицу себя.
Все хотели, чтобы Бенджи остался с нами, но ему нужно было присматривать за имением, и он ответил, что работа поможет ему пережить горе.
Он не стал просить меня, чтобы я приезжала в Эйот Аббас, наверное потому, что знал: без Харриет это место будет для меня слишком печальным.
Про себя я решила, что стану часто туда наведываться и постараюсь утешить Бенджи.
ГОСТЬ ИЗ ФРАНЦИИ
После того случая прошел почти год, и было решено, что на мое образование следует обратить внимание, а поэтому лучше всего нанять мне гувернантку. Бабушка Присцилла занялась поисками. Она считала, что самый надежный способ найти кого-то — это рекомендация, и когда приходской священник в Эверсли, которому было известно о наших затруднениях, приехал в Довер-хаус и сказал моей бабушке, что он знает подходящего человека, она пришла в восторг.
В назначенное время Анита Харли пришла для беседы и была немедленно одобрена.
Ей было около тридцати лет. Дочь обедневшего священника, которая ухаживала за своим отцом до самой его смерти, теперь она вынуждена была искать средства к существованию. У нее было хорошее образование. Ее отец давал уроки детям местных аристократов, вместе с которыми обучалась и Анита, а поскольку ее способность к учению далеко превосходила способности ее соучеников, с двадцати двух лет она стала помогать отцу в обучении детей, поэтому у нее был достаточный опыт, чтобы заниматься моим образованием.
Мне она понравилась. У нее было чувство собственного достоинства, и ученость не сделала ее синим чулком; она была не прочь повеселиться, ей очень нравилось преподавать английский и историю, в математике она была несколько слабее — одним словом, наши вкусы совпадали. Анита немного знала французский, и мы могли вместе читать рассказы на этом языке. Мое произношение было лучше, чем у нее, потому что уже в отеле я болтала со слугами как истинная француженка, а так как я училась говорить на французском, одновременно учась родному английскому, мои интонации были безупречными.
Нам было очень хорошо вместе. Мы ездили кататься верхом, играли в шахматы и постоянно разговаривали. Анита действительно очень удачно вписалась в наш домашний круг.
Дамарис была довольна.
— Анита научит тебя большему, чем смогла бы я, — сказала она.
К Аните относились как к члену семьи. Она обедала с нами и сопровождала нас, когда мы посещали Довер-хаус или Эверсли-корт.
— Весьма очаровательная девушка, — заметила Арабелла.
— И так умеет ладить с ребенком, — добавила Присцилла.
«Ребенок» тем временем подрастал, быстро приобретая знания. Мне уже было известно о моем происхождении, я знала, что меня считают не по летам развитой, и слышала, как слуги из Эверсли-корта шептались, что я буду «настоящей женщиной»и что не надо никакой цыганки-предсказательницы, чтобы понять, что я стану такой же, как моя мама.
Я не отказалась от своего намерения часто посещать Бенджи. Дамарис одобряла мою «заботу о других». Она сказала, что будет ездить со мной, иначе у нее не будет ни минуты покоя после всего, что случилось на этой дороге.
Мы ездили в Эйот Аббас, стараясь проезжать через лес, где произошло нападение, в дневное время, к тому же нас всегда сопровождала вооруженная охрана. Поездка через этот лес всегда была для меня приключением, хотя теперь воспоминания о Хессенфилде заслонялись памятью о случившемся, и я с печалью думала не только о своем волнующем воображение отце, но и о дорогой Харриет и о Грегори.
Анита сопровождала нас, поскольку Дамарис считала, что я не должна прерывать занятия. Меня это радовало, ведь мы очень подружились. Увы, Эйот Аббас казался совсем другим без Харриет, и это удручало, потому что все в доме говорило о ней.
Дамарис сказала, что Бенджи должен все в доме изменить. Это всегда следует делать, когда случается что-нибудь такое, что нужно побыстрее забыть. Она была очень серьезной, говоря об этом, и я сразу подумала о спальне в Эндерби.
— Наверно, мы сможем что-то посоветовать ему, — сказала Дамарис. — У тебя, Анита, есть какие-нибудь предложения?
У Аниты обнаружилась способность составлять букеты и подбирать цвета. Она призналась мне, что очень хотела заново обставить старый дом приходского священника, в котором она продолжала жить, но у нее не хватало для этого денег.