Роковые императрицы России. От Екатерины I до Екатерины Великой
Шрифт:
Потемкин сам намекал, что он – почти император. И на самом деле он был царем, только без титула и короны. Во время русско-турецкой войны принц де Линь как-то заметил ему, что он мог бы стать князем Молдавии и Валахии. «Это для меня пустяк, – отвечал Потемкин. – Если бы я захотел, я мог бы стать королем польским, я отказался от герцогства Курляндского. Я стою гораздо выше». А что может быть выше королевского трона, как не пост супруга императрицы Всероссийской? Скажем больше – Екатерина II хотела отобрать у турок древние земли Византийской империи, сделать Потемкина византийским императором и теперь уже официально выйти за него замуж! Дальновидная была женщина; жаль, что этого не случилось. После смерти Потемкина она с таким же упорством продвигала на пост императора еще не завоеванной Византии своего внука Константина. Во как!
Брак сблизил их еще больше, главное – он успокоил Потемкина, до этого осознававшего непрочность своего положения. Развенчаться по церковным правилам уже было нельзя. Даже если не принимать имеющихся указаний на обряд венчания, достаточно того, что Екатерина до конца жизни относилась к Потемкину, как к своему мужу. Что бы он ни делал, он никогда не терял своей власти; получил полный доступ к казне и право на самостоятельные решения.
В январе 1775 года императрица в сопровождении Потемкина выехала в Москву на празднование победы над турками. Царствующим особам не полагается медового месяца, но они хотели провести его вместе. Для этого она купила имение Черная Грязь и приказала построить дворец, который назвала Царицыно. Стремясь к покою и уюту, они подолгу жили там и предавались любви. Победу над турками справляли пышно; на награды Екатерина II не скупилась. Фельдмаршал Румянцев был пожалован почетной приставкой к фамилии Задунайский. Князь Долгорукий за взятие Крыма получил приставку Крымского, но самые значительные почести обрушились на Потемкина. Ему был вручен миниатюрный портрет императрицы, усыпанный брильянтами для ношения на груди (такой же, как был у Орлова), грамота на пожалование ему титула графа Российской империи и церемониальная шпага с алмазами.
Праздники должны были продолжаться две недели, но 12 июля они остановились из-за болезни Екатерины. Ее «болезнь» была вызвана рождением дочери от Потемкина – Елизаветы Григорьевны Темкиной. Если Екатерине в былые времена приходилось ухищряться, чтобы скрывать свою беременность, то теперь ей ничего не грозило – она почти всегда появлялась на людях в широком русском платье, скрывавшем ее полноту. Рождение дочери от Потемкина – опять же легенда. Она якобы воспитывалась в семье Самойловых. В России действительно существовала традиция давать внебрачным детям фамилию отца, отбросив первый слог: Потемкина – Темкина. Так, Иван Бецкой был бастардом князя Ивана Трубецкого (мы уже о нем писали), а Иван Ронцов был незаконнорожденным сыном графа Романа Воронцова. Однако есть одно «но». Потемкин всегда заботился о своих родственниках, но нет никаких свидетельств о том, что он уделял внимание девице Темкиной. Не заботилась о ней и Екатерина II. А старинный род Темкиных на Руси существовал издревле и к Потемкиным никакого отношения не имел. Кроме того, Екатерина и бывший ее фаворит Орлов ни от кого не скрывали, что Алексей Бобринский – их сын. Если бы Елизавета Темкина была дочерью Потемкина, он тоже не стал бы этого скрывать. Происхождение Елизаветы Темкиной остается загадкой, но судьба у нее сложилась удачно – в 1794 году она вышла замуж за Ивана Калагеорги, херсонского, а затем екатеринославского губернатора (два портрета Елизаветы кисти Боровиковского ныне хранятся в Третьяковской галерее).
Кстати, во время «случая» Потемкина в 1775 году произошла одна неординарная дипломатическая история. К нему обратились англичане, поскольку в их Североамериканских колониях началось восстание. Британия тогда располагала лучшим в мире флотом, но очень посредственной армией. Для сухопутных операций традиционно использовались наемники. Вот Георг III и обратился к России с просьбой помочь войсками в борьбе с мятежниками. Он просил «20 тысяч пехоты, приученной к дисциплине, вполне вооруженной и готовой, как только весной откроется плавание по Балтике, к отплытию на транспортных судах, которые будут высланы отсюда». Потемкину дело показалось очень интересным. Однако Екатерина II отвергла предложение англичан, направив Георгу III письмо с пожеланием удачи. И слава богу! Вот бы отцы-основатели США удивились, увидев русских солдат в американских прериях! Почему Екатерина II отклонила предложение англичан? Дело в том, что Россия предложила Лондону создать англо-русскую коалицию в войне с турками, но Георг III от этого отказался. Вот и Екатерина отказала Георгу в помощи, а с турками мы справились сами. В результате англичане наняли солдат из немецкого княжества Гессен – целых 30 тысяч человек. Все они погибли в боях с колонистами. Отголоски этих событий показаны в голливудском фильме ужасов «Сонная лощина», где один из этих гессенцев ищет свою отрубленную голову. Однако фантастика – фантастикой, ужасы – ужасами, но что было бы, если бы вместо гессенцев плохо организованные колонисты сошлись в бою в закаленными русскими ветеранами русско-турецкой войны? Тогда история Соединенных Штатов пошла бы по другому пути, а может, и Штатов сейчас никаких не было? Спекуляции на эту тему были популярны во время холодной войны; не дает покоя некоторым горячим головам эта история и сейчас. Однако история не любит сослагательного наклонения: «что было бы, если бы» – что было, то и было. Нечего и гадать.
Однако вернемся к нашим героям. Историю об американских колонистах-мятежниках мы рассказали так, для разрядки.
Екатерина и Потемкин были одинакового склада людьми – оба амбициозные, властолюбивые и честолюбивые. К тому же была взаимная любовь. Это как два заряженных магнита – при своем приближении они отталкиваются. Так получилось и с ними. Их бурные отношения начали утомлять обоих. «Если б друг друга меньше любили, умнее бы были», – вздыхала Екатерина. Накал страсти за полтора года остыл. Потемкин начал тяготиться ролью официального фаворита. При его талантах и властности трудно было ограничиваться установленными рамками начальника и подчиненного. Брак не изменил их отношений – Потемкин всецело зависел от императрицы. Екатерина всеми силами пыталась восстановить прежние отношения: «И ведомо пора жить душа в душу. Не мучь меня несносным обхождением. Я хочу ласки, да и ласки нежной, самой лучшей…» Ей было грустно и досадно, что Потемкин ее разлюбил. Однако Григорий все больше отдалялся от императрицы. У него был тяжелый характер. Иногда он притворялся больным, чтобы избежать ее объятий, гневался на нее. Поведение Потемкина становилось невыносимым, но в этом была и ее вина. Она не понимала, в каком щекотливом положении находится ее фаворит. Екатерина хотела любви не менее жадно, чем Потемкин. Они были слишком похожими по характеру, чтобы быть вместе.
В мае 1775 года, перед московскими торжествами по случаю победы над турками, он опять выкинул коленце – оставил двор и провел несколько дней в монашеской келье. Постоянная смена настроения Потемкина утомляла обоих. Помните, как у Высоцкого: «Он то плакал, то смеялся, то куражился, как бес». Екатерина однажды сказала, что хотела бы любить его меньше – это чувство отнимало у них слишком много сил. Они продолжали работать вместе весь 1775 год, но напряжение росло. Потемкину нужна была власть, а Екатерине – любовь. Она нашла в нем опору для государственной деятельности, но в любовники Григорий уже не годился. Желательно, чтобы государственными делами занимался Потемкин, а в любовниках у нее ходил другой – нашла выход Екатерина.
В это время у нее было два секретаря – Петр Завадовский и Александр Безбородко. Безбородко отличался выдающимся умом, но при этом был неряшлив и обладал крайне непривлекательной внешностью. А Завадовский был не только образован и опрятен, но и замечательно хорош собой. Он был протеже фельдмаршала Румянцева-Задунайского. И Екатерина положила на него глаз.
Вскоре Екатерина, Завадовский и Потемкин образовали странный союз. В январе 1776 года Петр Завадовский неожиданно получил звание генерал-адъютанта. Это означало лишь одно – путь в спальню царицы. Двор был озадачен. Английские дипломаты решили, что звезда Потемкина закатилась. Однако их французские коллеги думали иначе – Завадовский не та фигура, которая может сместить Потемкина. Шевалье де Коберон писал в своем дневнике: «Лицом он лучше Потемкина, но о фаворе говорить пока рано. Его «таланты» подверглись испытанию в Москве. Но Потемкин, похоже, пользуется прежним влиянием… так что Завадовский взят, возможно, лишь для развлечения». Забегая вперед, скажем, что так оно и было – шевалье оказался прав.
В январе-марте 1776 года Екатерина пыталась наладить свои взаимоотношения с Потемкиным, но это у нее слабо получалось. Тогда же в Россию вернулся из-за границы Григорий Орлов, что еще больше осложнило ситуацию – теперь при дворе было целых три фаворита Екатерины. Орлов был уже не тот красавец-мужчина, которого любила Екатерина – он сильно располнел и страдал приступами паралича. Ходили слухи о том, что Потемкин отравил его медленно действующим ядом, но это все бред – паралич Орлова был больше похож на симптомы застарелого сифилиса (Орлов, как известно, был неразборчив в связях). К тому же он был влюблен в 15-летнюю фрейлину Екатерину Зиновьеву, так что опасности он не представлял.
Екатерина обедала лишь в узком кругу. Часто на этих обедах присутствовал Завадовский, а Потемкин реже. Должно быть, Завадовский чувствовал себя неуютно, сидя между мужем и женой. Потемкин по-прежнему оставался любовником Екатерины, но Завадовский влюблялся в нее все больше и больше. Мы не можем указать на дату, когда она заменила одного вторым, вероятно, это произошло зимой 1776 года. Но и после этого она не отказывалась от близости с Потемкиным. Пыталась ли она применить обычные женские штучки, чтобы вызвать в Потемкине ревность? Несомненно! В то же время она сама сознавалась, что не может прожить ни дня без любви, и естественно, в ответ на холодность Потемкина она обратила внимание на своего секретаря.
Так они мучились целых полгода. Они любили друг друга, считали себя мужем и женой, но чувствовали, что взаимно отдаляются как в море корабли. Случалось, что Потемкин плакал на груди своей возлюбленной. Он со щемящим чувством ревности внимательно наблюдал за развитием отношений между Завадовским и Екатериной; до некоторой степени он одобрял ее выбор. В то же время он не считал молодого человека своим соперником.
Они обдумывали, как будут жить дальше. Потемкин хотел сохранить власть, но для этого нужно было сохранить свои апартаменты в Зимнем дворце. Она предлагала то, что предложила бы всякая любящая женщина: «Нетрудно решиться: останься со мною». А он хотел вырваться из той «золотой клетки», в которую его посадила Екатерина. В конце концов душевное равновесие потеряла Екатерина; она и заключила: «Мы ссоримся не из-за любви, а из-за власти». Отчасти это было правдой – страсть исчерпала себя, и Потемкин остро нуждался в свободе для своей государственной деятельности.