Роксана. Девочка у моря
Шрифт:
— Ба, ты не скучаешь по… по папеньке? — неожиданно для самой себя, спросила я княгиню.
— Как ни странно, но нет. Взрослых детей надо отпускать. Он и так засиделся под моим крылом. Всё жалела его. Жену потерял, с маленькой дочерью остался. Относилась к нему не как к зрелому мужчине, а как маменькиному сыночку. Вот и развился в нём эгоизм непомерный. — Слушая неожиданное бабушкино признание, я даже рот открыла. Глафира, заметив это, улыбнулась и объяснила. — Увы, не сама я это поняла. Спасибо мудрости Николая Ивановича. Его умению
А я ещё больше зауважала названного деда. В мире, где до практикующих психологов ещё лет сто, он помог избавиться любимой женщине от затяжного чувства вины перед сыном и, я надеюсь, от невроза по этому поводу.
Над нами, громко выкрикивая что-то непонятное, пролетела большая белая чайка.
— Ишь, как ругается, — рассмеялась Глафира. — Наверное, думает, что мы пришли рыбу ловить.
— Или гонит нас с пляжа, — подхватила я бабушкину шутку. — Может, и вправду пойдём? Проголодалась я что-то. Позовём Прасковью и устроим девичник. Жаль, что до Доры Марковны не докричаться, а то бы и её позвали.
— Так магопочта есть. Напишем, чтобы бросала все дела и приезжала с ночёвкой в поместье. А то всё никак не решится навестить нас, — решительно заявила княгиня и, приобняв меня за плечи, поспешила к дому.
Глава 17
Девичник получился душевным.
Помимо Доры Марковны Прасковья предложила ещё и Ульяну позвать — сидит девочка одна в деревне — но, поразмыслив о том, как безбашенная девица понесётся в темноте по горной тропе, решили не рисковать.
Глафира с Дорой удивили до изумления. Я-то думала, что встретятся госпожа с пусть и доверенной, но прислугой. Обнимались же женщины, как близкие подруги. Княгиня с тётушкой Жени не так нежны были при встрече. В щёчки целовали друг дружку по-настоящему, а не воздух чмокали возле лица, всплакнули малость, глядя в глаза, покивали на что-то, ведомое только им, повздыхали.
Любопытство сделало стойку: «Здесь есть какая-то тайна! И я хочу её узнать». Планировала весь вечер не спускать глаз с гостьи, но вскоре расслабилась в душевной компании и во всеобщей заботе и забыла о своём намерении.
Ещё и бизнес-идея в голову забрела настолько интересная, что все тайны отошли на второй план.
Дора привезла гостинцы. Из объёмной кошёлки на стол были выставлены горшочки с разнообразно приготовленной рыбой. Обезглавленная, очищенная от внутренностей малосольная хамса, проложенная тонюсенькими перышками репчатого лука в масляно-уксусной заливке, манила толстенькими тёмными спинками. Обжаренная ставридка, томлённая несколько часов в пряном маринаде, таяла на языке. Копчёные бычки казались отлитыми из бронзы и дразнили обоняние тонким запахом дымка.
Втянув тонко вырезанными аристократичными ноздрями манящие ароматы, Глафира сказала:
— Такое в столице не подают. Там даже
Уж не знаю, искренна была княгиня или хотела сделать комплимент Доре, но я за эту мысль зацепилась. Почему бы не организовать цех по переработке рыбы и продаже её в столицу? Герметичная консервация в этом мире в это время пока неизвестна, но стазисом-то широко пользуются.
«Расширим ассортимент продуктов поместья «Уютная лощина» рыбными консервами!» — сформулировала я для себя призыв и предалась чревоугодию.
А вот пить местные дамочки не умеют. Мне по малолетству не наливали; тем смешнее было наблюдать, как после двух бокалов красного вина мои сотрапезницы пошли вразнос. На всякий случай я даже продегустировала напиток — вдруг нам подали мощное креплёное, — но нет. Капля, что я себе позволила, растворившись на языке, подтвердила утверждение графа о высоком качестве продукта нашей винодельни. Густой, насыщенный, терпковатый вкус с глубокими ягодными оттенками и лёгким смородиновым послевкусием… Я даже немного позавидовала тёткам из-за того, что вволю не могу насладиться уникальным напитком, но напомнив себе, что мне ещё много чего и достаточно долго нельзя будет, принялась смиренно закусывать яблоком.
— Роксана, надо поговорить, — потянула меня из-за стола Прасковья. Отошли, сели на диванчик у стены. Подруга, глянув через плечо на дам, о чём-то горячо беседовавших, понизила голос и трагическим шёпотом призналась: — Я встречаюсь с Константином!
Дабы не портить подруге столь трогательный момент, я распахнула глаза пошире, всплеснула руками и приглушённо ахнула.
— Да ты что!
— И ничего… — как-то сдулась целительница. — Похоже, я для него очередная интрижка, и только.
— А он для тебя? — уточнила я расклад.
— А он для меня — отец моего ребёнка… — Прасковья виновато опустила голову. — Целительница… скажи кому — засмеют. Не уследила.
Охнув про себя — только сегодня подумала о таком развитии событий, и вот оно случилось! — подвинулась к подруге поближе, обняла за талию и горячо зашептала в ухо.
— Не смей страдать из-за этого! Ребёнок от такого мужчины — это подарок судьбы. Если даже Пират не признает отцовство, придумаем что-нибудь. Вон у нас Лев Иванович вдовый и при смерти. Обвенчаем вас по-быстрому, станешь княгиней. И не пей больше. Беременным нельзя.
— Шутишь… — грустно улыбнулась подруга.
— В каждой шутке есть доля шутки, остальное правда, — легко тряхнула обмякшую Прасковью. — Знаешь, в моём прежнем мире давно уже не осуждают женщину, родившую «для себя». Хорошо, конечно, когда ребёнок растёт в полной семье, но ведь главное, что растёт. Ты согласна со мной? — нерешительное пожатие плеч. — Слушай, ты магиня или тёмная селянка? Чего раскисла? Гормоны? Так рано ещё… Папашка-то будущий в курсе?
— Нет. Сама только сегодня окончательно убедилась, — шмыгнула носом Прасковья.