Роксолана Великолепная. Жизнь в гареме (сборник)
Шрифт:
Бернардо Наваджеро убеждает свою «Августейшую Республику», что «Роксолана, русской национальности любима своим монархом, как никакая другая в оттоманской династии, и что никакая из них не сравнится с ней силой власти». Другой венецианский представитель в Стамбуле докладывает, что уже в первые годы правления Сулеймана отмечается исключительное влияние украинской любимицы на султана. Более трехсот гаремных женщин с тех пор не могли стать соперницами Роксоланы, которая на протяжении 32 лет до самой смерти была официальной королевской женой Сулеймана, который добровольно хранил ей верность в этом первом в истории Турции моногамном султанском браке.
В запутанной сети придворных интриг нужны осторожность, уравновешенность, а прежде всего — острый, смелый и независимый ум. Триумф Роксоланы
Рослая и сильнее физически мать Мустафы мстила Роксолане, дергая ее за пышные волосы, царапая до крови и изувечивая ее лицо. Сулейман не слышал от раненой жалоб и нареканий, она только долго отказывалась от свидания с ним. Узнав о грубости «Весенней розы», повелитель уже больше о ней не заботился. С тех пор зарубежные дипломаты считали нужным докладывать своим правительствам, что в Старой Палате правит вне конкуренции избранница Сулеймана, украинка Роксолана. Мустафа с матерью удалился из Царьграда в назначенную ему азиатскую провинцию. Вскоре после этого умерла уважаемая мать Сулеймана, Гафиза, к которой он был глубоко привязан. С тех пор вся власть в гареме принадлежала Роксолане.
Однако размеренное и скучное прозябание в клетке из сказочных палат не могло затуманить ум образованной девушке, которая умела наблюдать и делать точные выводы. Покрытая жемчугами золотая клетка была на самом деле тюрьмой. В убогом на события гареме долго помнили и рассказывали трагикомический случай с пожаром: дотошный начальник евнухов не выпустил женщин и сгорел бы с ними, если бы не приход султана…
При каждой возможности Роксолана оставляла гарем, уезжая с Сулейманом на праздничные церемонии, игрища и турниры или морские и прибрежные степные прогулки. В военные времена она отправлялась в поход с почетом Сулеймана. На ее глазах проходила осада Родоса, Белгорода, Могача, Вены… Она видела смелость своего мужа, его военное величие. Вместо того чтобы по-женски сдерживать от войн, она его к ним поощряла даже на склоне лет, как это было с походом на Мальту.
Приняв веру и турецкие обычаи, Анастасия Лисовская не забыла своего детства и не отказалась своего происхождения. Ее победа над матерью первенца Мустафы скоро оказалась важнее ссылки его в далекую провинцию в Азии. Великий визирь Ибрагим убедился, что Сулейман имеет важную советчицу. Персона этой исключительной женщины, которую султан наперекор традициям сделал своей официальной супругой, привлекала внимание иностранных дипломатов, которые в своих отчетах подчеркивали ее русскую национальность. Венецианские послы писали, что она «di nazione Rossa (russa)». Знали о ее происхождении турки, и даже называли городок Рогатин польскому послу Твардовскому в Царьграде в 1521 г. Французский посол в Венеции Пелисье информировал своего короля, что султанша происходит из русского народа, который живет «от Карпатских гор до Днепра и Черного моря». Имя «Роксолана» звучало для них так как «Русса» или «Росса», «Россана».
С этим древним названием украинской земли вошла в мировую историю Анастасия Лисовская из пригорода Рогатина, называемого Нижние Бабинцы, где сохранилась старинная церковь святого Николая.
На разных языках звучали эти синонимы: Росса, Русса, Россана, Роксолана. Во всех господствующих дворах тогдашних правителей произносили их по-своему, а их значение и влияние можно мерить удивлением, завистью, тревогой, яростью и — респектом, которые они вызывали, не только у современников, но и у последующего поколения.
Впрочем, назвать себя «Роксолана» — значит тоже бросить вызов гаремным обычаям давать женщинам лишь имена цветов и игрушек.
Смешные и неуместные запреты гарема она не только критиковала, но и преодолевала собственным примером. Дикабе (платок, закрывающий часть лица) на женском лице уже не вызывал у нее смех, она считала его надругательством. Роксолана не носила чадры [9] . Заскорузлость жизни гарема не давала возможность женщинам выйти за его пределы. Однако Роксолане удалось ввести в султанский двор обычай публичных церемоний: громкие свадьбы, торжественные обряды по поводу совершеннолетия королевских принцев и т. п. Эти грандиозные торжества проходили не в Большом Дворце, на площади гипподрома (ипподром) и долгие века удивляли Европу. Это было знаменательное разрушение устоев прошлой жизни султанского двора и предзнаменование новых перемен.
9
Чадру не носили все женщины гарема — таков был обычай. Чадру надевали в случае прогулок вне стен гарема, внутреннего сада и дворца. — Примеч. редактора.
Потрясающим событием стала церемония бракосочетания Роксоланы с Сулейманом. В своей короткой записи так отчитывается очевидец об этой свадьбе:
«На этой неделе в этой столице произошло небывалое событие, совершенно беспрецедентное в истории султанов. Великий повелитель Сулейман взял себе за жену как Императрицу пленницу из Руси под именем Роксолана. Их бракосочетание сопровождалось великолепным празднованием. Церемония проходила в королевских палатах, а празднования провели, не соблюдая протокол. Состоялся публичный проход с подарками. Ночью главные улицы были ярко освещены, долго играла музыка и пировали. Дома украшали венками, везде веселились, а народ часами танцевал с огромным удовольствием. На старом гипподроме поставили большую трибуну, зарезервированную для Императрицы и ее дам за декоративной золотой перегородкой. Роксолана и двор наблюдали за большим турниром, в котором участвовали христианские и мусульманские рыцари, акробаты, фокусники, демонстрировали диких зверей и жирафов с длинными шеями, которые доставали до самого неба… Здесь много говорят о свадьбе, но никто не решается сказать, какое она имеет значение».
Одним из крупнейших триумфов Роксоланы, а вместе с ним и важнейшим достижением для женского влияния в последующих поколениях, считают исследователи, переселение ее из гарема в главную королевскую палату, то есть из так называемой старой палаты в «Большой Дворец». Это произошло в начале 1640-х годов, в результате пожара в старой палате. Приблизительно к этому времени следует отнести ее интронизацию и свадебную церемонию. В отчетах было сказано, что Роксолана взяла с собой свиту около сотни придворных дам и целую гвардию горничных, и службу евнухов в пропорциональном количестве. Особенно отмечено, что среди служебного персонала были ее собственные швея и торговец. Этот последний «очень картинно одетый приходил в палату и уходил, когда хотел, и всегда в сопровождении тридцати слуг».
Апартаменты Роксоланы в новой палате были схожими «на большую скалу», как замечает Бассано: церкви (да!), величественные купальни, престольная зала и всякие первоклассные привилегии. Апартаменты Гранд Сеньора и султанши находятся посреди огромного парка.
Роксолане обязана светская архитектура Турции, которая стала одним из лучших образцов XVI века: престольная зала, богато декорированная структура в стиле рококо. Одновременно это первое проявление влияния европейской архитектуры в большом дворце. Талантливый архитектор Синан-ага построил замечательную летнюю палату («киюшк»; киоск) для Роксоланы, наиболее популярное место пребывания последующих женщин королевского гарема.
Это только малая толика ее участия в архитектурном развитии Стамбула, которая относится к ее личным зданиям. Однако бесспорным является ее причастность к бесчисленным мечетям, мавзолеям, школам, благотворительным кухням, мостам и акведукам, дорогим и художественным по всей империи от Белгорода до Багдада и от Крыма до Каира. Есть предположение, что ее на средства построена христианская церковь в Дамаске…
За «Воротами счастья», за фасадом помпезности и пышности проходила жизнь Анастасии Лисовской напряженно, в постоянном соревновании, полная драматизма и смертельных опасностей, самоотверженных рисков, огромной ответственности. Она не смела обмануть безграничное доверие Сулеймана, потерять уважение к ней величайшего властителя ее эпохи. Такой жизни не суждено долголетие. Но в ней было что-то вечное.