Ролевик: Рыцарь. Книга 1
Шрифт:
– С этим я и не спорю. Но до Перекрестка провизии уж точно хватит… И двигаться налегке сподручнее.
– Своя ноша не тянет, – отрезал паренек. – В Опупении меня каждая собака знает, а староста и подавно. Сколько раз на мельницу наведывался. Можем у него даром поужинать и переночевать. Какой ни какой, а прибыток.
– Ну, будь по-твоему, – согласился я. Тем боле, что деревенька, уже хорошо видимая сквозь редкие деревья, казалась тихой и беззаботной. – Только, если случится что-то, не говори, будто тебя не предупреждали.
–
– Это ж вы с дедом настояли, чтоб я в харцызкие одежды облачился.
– А ты что, в путь, прям в исподнем хотел двинуть? – удивился паренек. – Не спорю, добротное у тебя белье, но не для дальней же дороги. Ни от стужи, ни от колючек никакой защиты. Да и безоружным, как-то не сподручно… Вдруг – с мертвяком, или каким иным зверем столкнемся?
Я непроизвольно притронулся к эфесу дорогой сабли, по обычаю скоморохов, закрепленной за спиной. Впервые сжав рукоять оружия в ладони, я сразу понял, что хорошо знаком с этим ощущением. И, похоже, держал саблю в руке гораздо чаще, чем топор или вилы.
– Вот и пришли, – остановился Лукаш, указывая подбородком на невысокий частокол, который если еще как-то мог отпугнуть диких зверей, то совершенно никуда не годился для защиты от людей. Одновременно с его словами, из ворот в ограде с громким лаем выкатилась свора собак. И хоть каждому известно, что днем сторожевые псы никогда сами не набросятся на человека, паренек удобнее перехватил тяжелый посох, готовясь в любой момент огреть слишком зарвавшегося кабыздоха.
– Здоров будь, хозяин! – произнес громко Лукаш, когда с крыльца одного из десятка добротных домишек, стоявших вкруг, двухоконными фасадами к просторной и ухоженной площади, к ним шагнул крепко сбитый мужчина, одетый по-крестьянски не броско. Единственной дорогой деталью его одежды был широкий, атласный трехцветный кушак, несколько раз обвитый вокруг отчетливо выступающего живота.
– И вам здравствовать! – густым басом ответил староста, с прищуром вглядываясь в их лица. – Кем будете? Откуда и куда странствуете? Тебя, добрый человек, я никогда прежде в наших краях не видал, а вот лик мальца – вроде, мне знаком…
– А то нет, – ответил Лукаш. – Сколько раз на мельницу заезжал, столько раз и виделись, господин староста.
– Вот те на, – изумился тот. – Лукаш, мельничук? И вправду похож. Прости, что сразу не признал. Ты завсегда мукой с ног до головы выбелен, а тут – умылся, приоделся… Каким ветром к нам занесло? Деда что ж одного оставил? Али беда какая-то приключилась?
– Да нет, хвала Создателю, господин Броун, все у нас хорошо. Деда здравствует, чего и вам желает. Упросил я его отпустить меня на пару седмиц, мир повидать…
– Дело доброе, – согласился староста. – Когда ж, как не в твои годы, на мир глядеть? А то совсем носа с мельницы не кажешь. Небось, и девку-то живую, за подол еще не держал… У вас же, окромя русалок в запруде, да наяд в лесу, длиннокосых и вовсе не водиться.
– Это завсегда успеется, штука не хитрая, – отмахнулся паренек.
– Тоже, верно… – староста заметил, что Лукашу не слишком пришлась по сердцу его шутка, и поспешил увести разговор в сторону. – А ты, добрый молодец, прости не пойму какого сословия будешь, кем парнишке и старому Мышате приходишься? – обратился ко мне.
– Игорь, наш давний знакомый, – поспешил ответить мельничук. – Гостил на мельнице. Теперь в путь собрался, и деда отпустил меня сопроводить его. Путешествовать вдвоем гораздо веселее.
– Да, приятный разговор заметно укорачивает дорогу, – охотно подтвердил староста. – Заночуете в деревне или торопитесь?
– Заночуем, заночуем, – засмеялся разбитной Лукаш, заметил разочарование на лице старосты и прибавил. – Деда особо просил меня поглядеть, сколько ж пирогов вы за один присест съедаете. А то, говорит, в селе пара домишек, а зерно опупенцы, на помол, почитай каждую седмицу несколькими телегами везут. Куда только мука девается?
От произнесенных хлопцем, как бы в шутку, слов староста скривился так, словно гнилое яблоко надкусил. Но ответил степенно и вполне искренне.
– За ужином и поглядите. А пока, прошу ко мне в сад. Там прохладнее будет… Передохнёте с дороги, умоетесь… Слегка перекусите. Разносолов не обещаю – гостей не ждали, жена с дочерьми в огороде весь день… Но, краюха хлеба и кусок буженины найдется. А там – и женщины вернутся, вареники затеют. Пить захотите – взвар есть. Воду из колодца лучше не берите, а то животами с непривычки маяться станете. Чтоб с ней свыкнуться – не меньше месяца у нас пожить надо. Да и то – не каждому… Иной страдалец так изведется, что смотреть больно. Ну, да тебе, Лукаш, сие ведомо и, если что, товарищу подскажешь… Прошу, за мной… – указал он рукой на утоптанную стежку, ведущую вокруг дома на задворки. – Утолите только мое любопытство в одном вопросе, если можно?
– Спрашивай.
– Отчего, Игорь, ты саблю поцепил, по обычаям скоморохов? Или в Кара-Кермене теперь так принято?
– От того и поцепил, – ответил я быстрее, чем Лукаш собрался с мыслями. – Что я скоморох и есть. Вернее – кулачный боец. А кунтуш харцызкий, это мой последний выигрыш. У хозяина денег не было, а поверить, что я его искуснее, воин не хотел. Вот и поставил в заклад свои вещи. Глупо было бы отказываться, верно? Одежка справная, долго послужит и стоит недешево.