Роли леди Рейвен

Снежная Дарья

— У язвенника был вырезан желудок… — задумчиво произнесла я, машинально пробегая глазами по строчкам копии. Нет, беглым взглядом тут не отделаешься, надо изучать. — Вы полагаете, что действительно возможно — массово наслать сразу букет различных заболеваний, даже таких, появление которых зависит не от внешних факторов? Чума и проказа все-таки заразны, а язва и цирроз…

— Леди Эрилин, я не берусь ничего утверждать с гарантией, но если рассматривать мотив, связанный с ритуалом или культом, то это — единственный вариант. И то, как видите, он основан на предположении, что кто-то мог

найти детальное описание старинного ритуала и видоизменить его, подогнать под собственную задумку. Теория не сказать, чтобы солидная, но имеющая право на существование за отсутствием других. Прецеденты бывали, и в немалом количестве. В основе очень многих современных ритуалов лежат те, что использовались еще многие тысячи лет назад.

— Я понимаю. Спасибо вам большое, отец Герберт. Вы мне очень помогли. — Я прижала листы к груди вместе с папкой архивных отчетов.

— Не стоит благодарности, леди Эрилин. Я ежедневно молюсь за упокой души несчастных и прошу Бога о справедливом возмездии для жестокого убийцы, кем бы он ни был. Кто знает, возможно, именно вам суждено стать орудием возмездия в Его руках…

Как и следовало ожидать, мое возвращение на рабочее место было встречено без восторга со стороны начальства. Наверное, Трейт не расстроился бы, даже прогуляй я целый день, наоборот, радостно потирая ладони, занес бы это как прогул. Еще большим огорчением для господина Трейта стало то, что направилась я прямиком к нему, а не к ожидающей меня «посуде». И все же, несмотря на колючий взгляд, я лелеяла слабую надежду увидеть в нем толику одобрения, хоть крошечку, когда я преподнесу информацию, добытую отцом Гербертом.

— Господин Трейт, мне нужно с вами поговорить.

— Бумаги из архива можете оставить на столе в секретариате, я займусь ими позже, — холодно бросил он и повернулся в сторону своего кабинета.

— Это касается Живодера, я…

— Вам было сказано, что убийством в Тарнхиле займется господин Гейл.

— Да выслушайте же вы меня! — вспылила я, испепеляя взглядом его спину и с большим трудом проглотив слова «тупоголовый баран». — Я нашла ритуал, который может лежать в основе убийств.

Первый криминалист замер, остальные дружно вскинули головы, отрываясь от своих занятий.

— Я вас слушаю, — медленно и с явной неохотой произнес Трейт, повернувшись ко мне вполоборота.

Стараясь не сбиваться на торопливую скороговорку, я пересказала начальнику разговор с отцом Гербертом, перечислила источники сведений и описала то, что мне удалось почерпнуть из записей священника по дороге до департамента.

Но нет, одобрения в серых глазах Найджела Трейта я не дождалась. Только досада мелькнула, очевидно, на то, что это все удалось выяснить именно мне, а не одному из мужчин. Тишина, повисшая в отделе после моего доклада, становилась все напряженнее, первый криминалист медлил, коллеги затаились в ожидании, а у меня от волнения вспотели ладони.

— Передайте всю информацию Оррису. И займитесь уже тем, чем вам поручено заниматься, — наконец бросил он и, сделав последний шаг, скрылся за дверью своего кабинета.

На какое-то мгновение мне показалось, что я сейчас задохнусь. Корсет сдавил

ребра, в глазах потемнело, и я впервые была на грани того, чтобы и в самом деле упасть в обморок от нехватки воздуха. Я с трудом протолкнула его в легкие, деревянной походкой подошла к столу Орриса и шлепнула на него рукопись отца Герберта, не глядя ни на одного из присутствующих. После чего развернулась и вышла в пустующий секретариат, громко хлопнув дверью.

Меня распирало бешенство.

Швырнув папку с отчетами тридцатилетней давности на стол, заваленный кипой так и не разобранных бумаг, я принялась яростно мерить шагами кабинет, сжимая кулаки, впиваясь ногтями в ладони и отчаянно пытаясь успокоиться.

Поступая в университет, я была готова к тому, что меня ждет. К тому, что добиваться признания моих способностей придется тяжелым трудом, упорством и недюжинной силой воли. Иногда было так тяжело, что я плакала в своей комнатушке на чердаке в доме почтенной вдовы, плакала беззвучно, в подушку, а потом, утерев слезы, отправлялась снова терзать конспекты и книги.

Но еще ни разу все мои усилия не оказывались настолько бесполезными. Трейт явно дал понять сейчас, что не уступит. Даже приведи я ему Живодера под ручку со всеми доказательствами — все равно не уступит. Сделает вид, что это совершил Свен, или Тарн, или Оррис.

Мне хотелось зарычать от бессилия, сломать что-нибудь, порвать на мелкие клочки…

Взгляд упал на стопку бумаги. Я схватила чистый лист, скомкала его и швырнула в урну. Поразмыслив, взяла еще один и принялась рвать на полосы, от всей души наслаждаясь звуком раздираемой бумаги.

Я успела порвать, наверное, не меньше пяти листов, прежде чем ощутила за спиной чужое присутствие и, обернувшись, увидела стоящего в дверях Ричи. Во взгляде его явно читалось изумление.

Коротко выдохнув, я стряхнула с рук и юбки белые клочки, не особенно заботясь, чтобы они угодили в урну, и с невозмутимым и крайне любезным видом поинтересовалась:

— Я могу вам чем-либо помочь?

— Вообще-то я думал, что это я могу. Но теперь уже сомневаюсь… — Мужчина озадаченно поскреб затылок.

Я озадаченно заломила бровь. Ричи притворил за собой дверь в отдел и пояснил:

— Мы с некоторыми коллегами, признаться, решили, что вы печали горькой предаваться изволите, и меня делегировали, вот…

— Вот?

— Утешать!

— Утешайте, — великодушно позволила я и, поразмыслив, села на скамью, стоящую вдоль стены.

Утешения в мужском исполнении по моему опыту лучше слушать сидя, а то они могут стать большим потрясением. Как однажды заявил мне Грей: «Ну чего ты ревешь? Подумаешь, котенка утопили! Их там пять было в мешке!»

— Вы позволите? — Получив мой согласный кивок, Ричи сел рядом и повернулся ко мне полубоком. — Леди Эрилин, я вами восхищаюсь!

— Не надо. — Я дернула плечами.

— Чего не надо?

— Восхищаться мной не надо! Это, знаете ли, крайне утомительно.

Я уже успокоилась, взяла себя в руки, а господин Адгер, будучи сам человеком крайне ироничным, настраивал на такой же лад и собеседника, поэтому удержаться от легких шпилек было просто невозможно.

— А силой духа можно?