Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
Только на одного из них была у Романа надежда - на четвёртого сына Святослава Всеволодича, Всеволода. Был тот женат на Казимировне, двоюродной сестре Романа Мстиславича. Двое сыновей подрастали у Всеволода - Михаил и Андрей. О них подумал Роман и ради них в разгар зимы послал в Чернигов боярина Доброслава -сватать за старшего, Михаила, свою дочь Саломею.
Тяжко было Предславе Рюриковне. Воротившись с войны, Роман переменился - стал хмурым, раздражительным. На княгинину половину и не захаживал, разве что в последнее время стал приглядываться к Саломее. В день, когда приехал из Чернигова
Её отыскали где-то на подворье, где Саломея вместе с дворовыми девчонками и мальчишками играла в снежки. Призванная отцом, она вбежала в палату, раскрасневшаяся с морозца, свежая и живая:
– Кликал, тятенька?
Роман сидел на лавке, внимательно разглядывая дочь. Девочке шёл двенадцатый год, она была худощавой и крепкой и живостью нрава мало походила на княжну. Тёмные, как у отца, глаза, в него же тёмные волосы и в бабку Агнешку мягкие черты лица. Во многом отличалась она от Феодоры, даже нравом - старшая, похожая на мать, была куда как взросла, а у меньшой гулял ветер в голове.
– Звал, Саломеюшка, - кивнул Роман.
– Присядь подле.
Девочка села, но всё в ней было живым и непоседливым. Сидя перед отцом, она вертелась на месте, жадно вглядывалась в его лицо.
– Вот что, дочь, - помедлив, начал Роман, - хочу я тебя отдать замуж. Ты взросла, жених тебе сыскан подходящий, да и мне это надо.
Саломея разинула от удивления рот, захлопала глазами.
– Это как это, тятенька?
– пролепетала она.
– Чего это? А как же... а…
– Тако мы со Всеволодом Святославичем порешили. Он за сына своего поручился, а я за тебя. Зело надобен мне союз с Черниговом, не то подомнут под себя Волынь иные князья. Окромя ОльгОвичей, нет у меня друзей - одни подручники, другие супротивники. И хочу я, чтобы ты тамо, в Чернигове, жила залогом мира и союза.
Как со взрослой, говорил Роман с дочерью. Правду сказать, не умел он вообще с детьми разговаривать - сперва не с кем было, а после не до того. То, что Саломея молчала, вселяло в него надежду - авось сжалилась судьба, авось подарила ему такую дочь, за которую перед памятью отца и родом не стыдно, дочь-союзницу, дочь-сподвижницу. Бона Рюрик своих дочерей как натаскал - даже в замужестве верно служат родителю, а не супругу. И хотя нарушают они Святое Писание, где сказано: «И будут двое плоть едина», и мудрость народную: «Муж да жена - одна Сатана», но ведь верны! Мечтал и Роман о такой дочери и в молчании Саломеи слышал ответ его чаяниям.
– Ну, что, дочь, всё ли уразумела?
– спросил он наконец.
Девочка молчала. Роман повнимательнее вгляделся в её лицо и нахмурился. Княжну как подменили. Сидела она как каменная, боясь моргнуть от неожиданности и страха, и на ресницах её дрожали слёзы.
– Ты что это, Саломея?
– Он протянул руку, тряхнул её за плечо.
– Чего ревёшь?
– Страшно, тятенька!
– не выдержала и расплакалась девочка.
– Не отдавай меня замуж! Боюся я!
– Ничо, - оборвал Роман, - мать твоя ненамного старше тебя была, когда за меня шла. И её бабка, и прабабка тоже. Феодору вона трёх лет обручили. А Всеволод Большое Гнездо одну дочь двенадцати, а другую осьми лет в чужую сторону отправил. Не одна едешь!
– Тятенька, не надо, - размазывала по щекам слёзы Саломея.
– Сказано - замолкни!
– повысил голос Роман.
– Вот Велик Пост пройдёт, а тамо и про свадьбу поговорим.
Саломея сорвалась с места и с рыданиями выбежала прочь. Куда было ей податься? Не помня себя, девочка ворвалась к матери в светлицу, распугав криком боярынь и мамок, рухнула перед княгиней на колени, зарыла подурневшее от слёз лицо в её подол.
Феодора, вышивавшая по узору, удивлённо вскинула брови. Мамки зашушукались, столпились вокруг.
– Да что ты, ласточка? Что плачешь? Аль снежком кто по личику попал? Ты только скажи кто - я уж велю его выпороть, - приговаривала Предслава, поглаживая дочь по волосам.
– Тя-а… тятенька, - рыдая, выдавила Саломея.
– Да что он?
– встрепенулась Предслава.
– Что отец твой сделал?
Она сей же час готова была бежать спасать своё дитя. Невнятный ответ дочери заставил её похолодеть:
– Тятенька меня… замуж… уже скоро… Ой, мамонька! Ой…
Предслава вскинула взгляд. Феодора смотрела на мать, жалко изогнув брови. Старшей была она, но отец не на неё - на Саломею обратил свой взгляд. Встретившись глазами со старшей дочерью, Предслава встала, отодрав от колен младшую.
– Побудьте с княжной, - чужим низким голосом промолвила она, - я покуда…
И вышла, решительно толкнув дверь.
Роман несколько удивился, когда жена пришла к нему. Последнее время он не вспоминал о её существовании, и Предслава, кажется, смирилась с этим. Гордость и княжье достоинство не позволяли ей бегать за мужем, как последней холопке, но на сей раз она переступила через обычай.
– Почто пришла?
– спросил он.
Предславу не смутил его холодный голос. Она была так возмущена, что не заметила ничего.
– Со словом я к тебе. Дозволяешь?
– Ну, говори?
– Роман остался сидеть, положив кулаки на стол и снизу вверх разглядывая жену.
– Ты что вершишь, Роман Мстиславич?
– с придыханием выдавила Предслава.
– Ты что удумал - Саломею замуж отдавать?
– Пора ей. Да и не спешим мы - вот Масленица пройдёт, там Велик Пост, а опосля Троицы, на Русальную Неделю и сыграем свадьбу. Ишшо побудет подле тебя дочь, ишшо порадуется…
– Ишь, заботливый выискался, - с горечью воскликнула Предслава.
– А то, что Саломея молодшая, ты забыл? Ты о Феодоре подумал? Останется безмужней - позор, грех великий! Каково её, старшую, после свадьбы младшей, сватать? Никто не возьмёт бракованную-то!
Феодору надо сватать, а не Саломею - Феодора-то уж первую кровь изронила, спелая она.
– Феодора просватана, - оборвал Роман.
– Василько Владимирич галицкий был ей мужем, да помер в Остергоме. Вдовая она. Одна ей ныне дорога - к постригу готовиться.
– Да рази ж так можно?
– всплеснула руками княгиня.
– За что ей жизнь-то губить?
– Вдовая Феодора, - жёстко повторил Роман.
– Чем кричать, пошла бы лучше Саломее приданое готовить. На Масленую будут у нас послы из Чернигова - смотрины устроим.