Роман, написанный иглой
Шрифт:
Фазыл за это на Свету не обижался. «В конце концов она же девушка», — со спокойной снисходительностью старшего думал он.
Как-то, направляясь на работу, он снова встретил Свету. Протянул ей руку. Девушка, потупив глаза, несмело подала ему и свою ладошку. Фазыл с чувством пожал её, хотел подольше задержать в своей ладони, но Света испуганно выдернула руку и убежала.
Правда, со временем она всё меньше и меньше стала сторониться своего жениха, чаще разговаривала с ним, смеялась в ответ на его шутки и даже пыталась шутить сама.
Любовь. К Свете она пришла впервые, и потому переживала она её особенно глубоко и остро. Стоило ей лишь подумать о Фазыле, как в сердце рождалось неизведанное доселе чувство
Сегодня Свете надо было побывать в районном центре. Она надела своё лучшее небесно-голубого цвета шерстяное платье, купленные ещё осенью вместе с Мухаббат чёрные лакированные туфли на высоком каблуке, повязала яркий крепдешиновый платок, накинула жакет.
Приняв с утра несколько больных и заполнив необходимые бланки отчёта по медпункту за месяц, Света вышла на дорогу, надеясь уехать на попутной машине. По улице прямо к ней размашисто шагал Ильяс-палван.
— Сапурахон, — ещё издалека зарокотал его бас. — Ты как на свадьбу вырядилась. Ну, ну, не красней… Лучше выручи меня, передай вот это письмо Мухаббат. Чует моё сердце, суюнчи, подарок за радостную весть получишь. Письмо-то из Одессы! Выручи, сестрёнка, а то сегодня почты — до полуночи бегать.
И, не дожидаясь согласия Светы, он вручил ей голубоватый конверт и решительно зашагал дальше.
Письмо было от Рустама. С каким беспокойством и нетерпением ждали его в доме тётушки Хаджии! Да и не только там: ждали вестей и надеялись, что они обязательно будут добрыми, и тётушка Санобар, и тётя Фрося, и Фазыл, и сама Света. Они ни на минуту не сомневались в благополучном исходе операции — «Ведь сам профессор Филатов обещал!» — но больница есть больница, а операция остаётся операцией, тем более такая сложная. Всякое может случиться. Однако всем хотелось надеяться на лучшее. Особенно страстно мечтала о прозрении сына, заражая всех истовой верой в его возможность, тётушка Хаджия. А Мухаббат! Истосковавшимся и любящим сердцем, всеми своими чувствами и помыслами она невольно, с самого дня отъезда Рустама, была постоянно там, в далёкой Одессе, где ждал решающего в его жизни события самый любимый и дорогой для неё человек. Стоило ей только подумать о муже, и Мухаббат видела его таким же, как перед уходом на фронт: сильным, красивым, видящим, счастливым.
Света долго вертела в руках конверт, как бы стараясь угадать, что он несёт Мухаббат и тётушке Хаджие, всем им: радость или горе? Снова пробежала глазами адрес и решительно зашагала к центру кишлака. «Думай не думай, а письмо Мухаббат отдать надо. И чем быстрее, тем лучше… Легче знать правду, даже самую горькую, чем томиться в мучительном неведении». Уже подходя к дому тётушки Хаджии, Света вдруг изменила решение и побежала в поле, чтобы прямо там вручить письмо Мухаббат, подождать, пока она успокоится, присесть рядом и выслушать в сбивчивом от волнения чтении долгожданную весть. «А поездка в район никуда от меня не убежит, — будто оправдывалась она сама перед собой. — До вечера ещё успею там побывать».
… С приходом весны поля снова ожили, наполнились шумом и гулом, человеческими голосами. Работа закипела сразу на всех картах. Разноцветные платья женщин и девушек весёлой радугой переливались в золотистых лучах нежаркого солнца, делая картину весеннего цветения природы ещё ярче и красочнее. Далеко были видны поблёскивающие на солнце кетмени.
Света направилась прямиком на полевой стан, Мухаббат была там. Едва глянув на обратный адрес на конверте, она поняла, что письмо от мужа. Торопливо надорвав конверт, начала читать. Письмо было написано на русском языке. Значит, писал его под диктовку Рустама кто-нибудь из больных или медсестёр. Радость сменилась тревогой, буквы перед глазами стали прыгать и расплываться. Она положила письмо на циновку, подошла к арыку, ополоснула ледяной водой разгорячённое лицо, сделала несколько глотков прямо из сложенных ковшиком ладоней. Стало немного легче. Она вернулась под навес, села на циновку и развернула вчетверо сложенные листки.
«Во первых строках моего письма — привет и наилучшие пожелания нашим мамам, другу моему Фазыл-джану, сестричке Свете… А теперь, Мухаббат, родная, Соловейчик мой, здравствуй!»
Мухаббат почувствовала, как горячая краска заливает ей лицо. «И такие слова он диктовал посторонним людям! Вся палата, наверное, слушала…»
«… Привет и дорогому моему сыночку Адхамджону! Одновременно я хочу сообщить вам радостную весть: те мечты и чаяния, которыми жила долгие месяцы и годы вся наша семья, мои друзья и товарищи и, конечно, я сам, начинают счастливо сбываться. Профессор вручил мне в руки волшебные ключи надежды! Я приехал сюда в поисках и ожидании света и, кажется, найду его. Пока — и одно это я уже считаю огромным счастьем! — я могу сосчитать пальцы на руках, которые держит перед моим лицом профессор…»
— Рустам видит! Он стал видеть!!! — закричала радостно Мухаббат и бросилась обнимать Свету, не удерживая и даже не вытирая счастливых слёз.
— Ты дальше, дальше читай, — попросила Света, когда Мухаббат немного успокоилась.
Мухаббат перевернула листок, молча пробежала глазами несколько строчек и побледнела.
— Что там? — испугалась Света.
«Правда, я должен вас и огорчить немного, — начала глухим голосом читать Мухаббат. — Видеть я смогу только одним глазом. Другой непоправимо пострадал при ранении. Признаюсь, я сначала расстроился. Но подумал: «А если бы я совсем не смог видеть, разве это лучше было бы?» Нет, всё-таки мне очень повезло. Профессор шутит: «Вставим, говорит, искусственный глаз, и таким йигитом будете, впору сразу и свадьбу играть». — «Я женат, профессор, — отвечаю я ему. — И очень люблю свою жену». — «Ну и что? — продолжает шутить профессор. — У вас по корану разрешается четырёх жён иметь. Сам где-то читал…» В общем, Мухаббатхон, настроение у меня, как видишь, бодрое, так что и вы не унывайте. Дни у нас теперь настали по-настоящему счастливые и радостные. Я скоро вернусь и сам — понимаешь, сам — увижу вас всех, крепко обниму и расцелую.
До скорого свидания, жизнь моя.
Рустам».
— Перепугала же ты меня, — облегчённо вздохнула Света. — Я подумала, совсем что-нибудь страшное случилось. Рустам прав: и это счастье. Большое счастье. Так что радоваться надо, а не распускать нюни.
— Я понимаю, — как-то нерешительно улыбнулась Мухаббат и встала. — Побегу, маму обрадую.
— Беги, беги! И мне хочется пойти сейчас с тобой, но в район надо…
Мухаббат зажала в кулаке письмо и действительно бегом бросилась домой.
Света постояла, посмотрела вслед стремительно удаляющейся подруге и отправилась не в район, а на шум мотора работавшего где-то неподалёку «универсала». Там Фазыл вспахивал очередную карту.
Увидев Свету, он тут же остановил трактор, соскочил на землю и, прихрамывая, побежал ей навстречу.
— Сапурахон! Каким это добрым ветром?.. — начал он было в своей обычной полушутливой манере, но Света перебила его:
— А ну, отгадайте, почему я пришла сюда? — загадочно спросила она.
— Знаю, по мне соскучилась…