Роман Обвиняемый
Шрифт:
Но утром Лена не вышла к завтраку: ей было очень плохо. Тогда отец сам поднялся к ней. Сначала долго смотрел с укоризной, а потом сказал:
– Чтоб это было в последний раз.
Лена молчала.
– Почему ты молчишь, когда я с тобой разговариваю? – повысил голос отец.
– Обещаю, папочка, – нехотя ответила Лена.
– Зря я все-таки позволил тебе не учиться. Так бы у тебя было хоть какое-то занятие, а то сгуляешься вся да сопьешься. Ну, ничего, еще не поздно успеть в последний вагон. Поедешь в Лондон или в Америку.
– Не хочу я за границу, папа. Если учиться, то только в России.
– Что за глупости? Дочь министра должна учиться за границей.
– Папа, я не знаю английского языка, куда я поеду?
– Хорошо, убедила. Осень на дворе, приемные комиссии в МГУ или МГИМО еще должны работать. Попробуешь туда.
– Как скажешь, папа.
– Ты помнишь, какой день в следующую пятницу?
Лена напряглась:
– Мамин день рожденья!
– Вот именно, ей бы исполнилось сорок два года. Тебе бы об этом помнить, а не шататься по подворотням абы с кем.
– Я не в подворотне была, а в ресторане. И не абы с кем, а с друзьями.
– Ты мне не груби, не то получишь. Найди мне мамины бусы. Они должны у тебя быть, ведь после маминой смерти я отдал тебе все ее украшения.
– Они где-то есть, я поищу. Только не сейчас, мне очень плохо.
– Мы с мамой не так тебя воспитывали. Ты должна быть порядочной девочкой, а ты как себя ведешь?
– Папа, я уже взрослая.
– Пока ты живешь в моем доме, решать за тебя буду я. И контролировать твое поведение тоже я буду. Выйдешь замуж – пожалуйста, ни слова не скажу.
– Папа, а я собираюсь замуж.
– За кого? За того парня, который гол как сокол? Мне такой зять не нужен. Я в конце месяца еду в Швейцарию с официальным визитом – попробую там присмотреть тебе жениха.
– Папа, а зачем тебе бусы?
– Хочу украсить ими мамин памятник. Я уже все решил и договорился с людьми.
В спальне Лены зазвонил телефон. Она сняла трубку.
– Да, Татьяна Ивановна? Переключите.
Звонил Лосев. Лена сперва слушала, потом сказала:
– Не, Саня, я завязываю. Я же замуж собираюсь, поэтому должна быть примерной женой. И не проси. Я поступаю на учебу. – Она положила трубку.
В течение трех недель Лена Протасевич стала студенткой РУДН.
5
Прежде чем войти в дом Протасевича, Олегу пришлось вернутся к себе домой на Варшавское шоссе – забрать вещи и документы. Он не застал отца дома, но увидел, в каком запущенном и страшном состоянии находится их квартира. Кухня и прихожая были заставлены пустыми бутылками, окна были грязные, в комнатах не убрано, на полу окурки и всякий мусор, стены над кухонной плитой закопчены и в саже. Отец – это все, что у него осталось. У Азаровых не было близкой родни, братьев-сестер Олег не имел, у него даже друзей – и тех не было. Ему некого было просить о помощи, не к кому обратиться, поэтому все приходилось делать самому. И поэтому он готов был пойти жить хоть куда-нибудь, лишь бы не возвращаться домой, по этой причине жизнь у Протасевичей ему казалась выходом.
Олег в сопровождении Лены очень робко вошел в особняк Протасевича. Однако время для знакомства оказалось не совсем удачным: министр был не один, а вместе с президентом Владимиром Николаевичем Селезневым дружно пил чай за столиком в гостиной. Разговор у них был не политический. Но Лена не удивилась присутствию Селезнева: они жили по соседству и президент частенько бывал у них дома.
– Здравствуйте, Владимир Николаевич! – первой поздоровалась Лена.
– Привет, Леночка. Здравствуйте и вы, молодой человек!
– Здравствуйте, Владимир Николаевич! – растерянно произнес Олег: все же ему еще никогда не приходилось видеть перед собой живого президента страны, а тем более разговаривать с ним. Затем, так же растерянно, обратился к министру:
– Здравствуйте, Михаил Яковлевич!
– Добрый день, Олег! Прошу вас проходить, не стесняйтесь. – Протасевич встал с кресла, подошел к гостю и пожал ему руку. У Олега голова пошла кругом: еще месяц назад, когда умерла его мать, он и представить себе не мог, что скоро сам министр российской политики пожмет ему руку и приветливо пригласит в свой нескромный дом. И причем не абы какой министр, а федеральный. Олег даже в своем самом счастливом сне не мог мечтать об этом. А Михаил Яковлевич продолжил:
– Добро пожаловать остановиться у нас. Надеюсь, вам здесь будет уютно.
Про себя Олег подумал: «Да, Азаров, чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях. И как же ты теперь собираешься общаться с этим дядькой? Да к нему и обратиться-то за чем-либо неудобно».
Позднее у Олега сложится о министре водных ресурсов такое впечатление: он не скуп, он хороший отец, любит свой народ и искренне старается для него. Но превыше всего он, конечно же, ставит свою любимую и единственную дочку, а также репутацию доброго имени своей семьи. О самой же Лене сделает вывод, что она гордится своим происхождением и тем более отцом.
Вскоре Селезнев покинул особняк министра. Тогда домработница Татьяна Ивановна принесла поднос с чаем и купленным караваем. Чаепитие происходило здесь же, в гостиной, за накрытым столом.
– Присаживайся, – сказала Лена Олегу и увлекла его за руку, усадила рядом с собой.
– Будем знакомы, молодой человек, – сказал Протасевич. – Вас ведь, кажется, Олегом зовут?
– Да.
–А меня зовите просто: дядя Миша. Расскажите о себе. Кто вы, откуда?
– Я сирота.
– Это прискорбно, – посочувствовал Протасевич. – Я по своей Лене вижу, что это очень печально. Ей не хватает мамы.
– В этом году я выучился на автослесаря. Но на досуге иногда пробую писать стихи, – признался Олег, при этом очень смутился, что даже покраснел. Лена брызнула смехом прямо в чашку.
– Стихи – это прекрасно, – неожиданно одобрил министр. – Поэзия – это божий дар, поэтом надо родиться, ведь писать стихи, я полагаю, нелегко.
– Да, трудновато, – согласился Олег.
– Да, это надо составить рифму и выстроить логическую взаимосвязь. Писать стихи – это целое искусство, к сожалению, я их писать не умею. Но я люблю стихи и всегда хотел, чтобы и Лена тоже стихи писала. Но ей этого не дано. Она даже читать стихи не хочет, а я ей не указ.