Роман с блогером

Витина Элина

– Меня ограбил Черный квадрат Малевича? – слегка задрав брови вопрошает бизнесмен.

– Очень смешно, – фыркаю я. – На этом листике был его портрет, пока он не закрасил его чернилами.

Мужчины забирают у меня улику и по очереди придирчиво рассматривают его.

– Мы опять возвращаемся к вопросу о том как он узнал твой адрес, – подает голос Аслан.

– Нет, – возражает ему Суворов. – Для начала хорошо бы узнать как он узнал о наличии портрета. Насколько я понимаю, о нем знали только несколько полицейских, верно?

Они оба смотрят на меня, а я начинаю

снова пятиться к стулу, потому что чувствую, что земля вновь стремительно уходит из-под ног. Тем более, что бизнесмен на этот раз не спешит на помощь, а наоборот, застыл на месте и звенящим от напряжения голосом повторяет свой вопрос:

– Верно, Камилла Вячеславовна?

Я откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза руками, надеясь, что когда я их открою эти двое исчезнут из моей кухни. Я даже согласна на то, что погром останется, лишь бы Суворов с Асланом растворились в небытие. Потому что не верно, господин бизнесмен, нихрена это не верно…

Но моим мечтам, разумеется, не суждено сбыться. Поэтому, когда я открываю глаза чувствую себя диковинным зверем в зоопарке: оба мужчины взирают на меня с любопытством, но без особой радости. Бизнесмен тяжело вздыхает и тоном, не терпящим возражений, приказывает:

– Рассказывайте.

– Вчера, после того как в полиции отказались взять этот портрет, я добавила его в Историю.

– Историю? – непонимающе уточняет Суворов.

– Выставила на всеобщее обозрение своих подписчиков, – уныло поясняю я.

С губ Аслана слетает пару нелицеприятных ругательств, а бизнесмен пинает ногой чудом уцелевшую баночку со специями. Я слегка морщусь от слишком громкого звука стекла по кафелю и развожу руками:

– Я хотела попытаться выяснить, вдруг кто-то из моих читателей узнает его. У меня их триста тысяч, – не без гордости добавляю.

– И как, узнали? – с плохо скрываемым ехидством спрашивает Роман Дмитриевич.

– Я почти сразу удалила фото, – начинаю объяснять и вдруг замолкаю на полуслове больно ударив себя по губам. – Это он! Это он мне написал, – победно верещу и пытаюсь выудить телефон из сумки.

Глава 9

Вчера я действительно запостила фото портрета, но через несколько минут мне пришло сообщение от подписчика, что это может быть опасно. Тогда я почему-то подумала, что это заботливый читатель и он боится что настоящий преступник увидит свой портрет и решит мне отомстить. Но сейчас я понимаю, что скорее всего это и был преступник.

Я быстро нахожу нужное сообщение, но когда нажимаю на имя пользователя, вижу что он уже удалил свой аккаунт.

Суворов нетерпеливо выхватывает у меня телефон и впивается в экран своими голубыми глазищами. Держу пари, бизнесмен уверен, что стоит ему посмотреть построже на страницу с удаленным аккаунтом, как та непременно подчинится его воле и раскроет все данные о хозяине, включая домашний адрес и серию паспорта.

Но к сожалению бездушная соцсеть не торопится его радовать и он передает телефон Аслану:

– Выясни все

что сможешь о нем.

Верзила кивает и начинает что-то печатать.

– Эй, – я подскакиваю со стула и едва не поскользнувшись на крупицах сахара, подлетаю к нему, – отдай мой телефон.

– Спокойно, – говорит он с улыбкой, но при этом поднимает телефон над головой, так что я даже в прыжке вряд ли достану до него. – Я всего лишь отправил себе ссылку через личку.

Личные сообщения? То есть, у него тоже есть аккаунт? Хотя чему я удивляюсь? Наверняка лайкает фотомоделей в бикини пока стоит в пробках.

Аслан отдает мне телефон и я запоздало замечаю, что Суворов покинул кухню. Выхожу за ним в комнату и вижу, что он держит в руках белый лист бумаги каким-то чудом уцелевший при погроме. От мысли, что он рылся в моих личных вещах мне становится не по себе, но я тут же вспоминаю, что до него в них уже порылся грабитель. Хотя тот вряд ли выискивал там что-то таким пристальным взглядом.

Роман Дмитриевич продолжает критически оглядывать то, что когда-то было моим гардеробом и вдруг, словно пиранья, почуявшая запах крови, ныряет в разноцветную гору и с победоносным видом выуживает из нее простой карандаш. Правда, через мгновение застывает на месте, когда понимает, что вместе с карандашом он умудрился зацепить и мои стринги.

Почему-то я уверена, что он сейчас отбросит их словно гремучую змею, но мужчина педантично расправляет их и демонстрируя мне полупрозрачное черное кружево грустно изрекает:

– Тоже в краске, – и только после этого аккуратно кладет их обратно. Затем он протягивает мне бумагу с карандашом и подталкивая в направлении кухонного стола командует:

– Рисуйте.

– Что? – удивленно хлопаю ресницами.

– Портрет, конечно. Что еще? – и подумав, уточняет: – Не мой. Преступника. Если он так всполошился из-за вашей истории или как там ее, значит сходство было.

– Было, конечно, – заявляю обиженно, но лист отодвигаю от себя. – Пожалуй, я воспользуюсь его советом и перестану лезть не в свое дело. Поисками преступника должна заниматься полиция. Им за это деньги платят. А мне…, – я обвожу выразительным взглядом свою квартиру, – лишние проблемы не нужны.

– Вы хотите денег? – деловито интересуется он. – Хорошо. Я вам заплачу.

– Что? – Я даже машу руками в его сторону. – Не нужны мне ваши деньги! Но и проблемы тоже не нужны. Я и так уже пострадала ни за что.

Суворов закатывает глаза, а Аслан, о существовании которого я уже успела позабыть, шумно выдыхает и говорит:

– Вот именно. Ты уже пострадала, ты уже в поле его зрения. Думаешь, он так просто оставит тебя в покое?

– Почему бы и нет? – пытаюсь придать голосу хоть какую-то уверенность, но выходит, надо признаться, довольно паршиво.

– Потому что он боится. Ты свидетель, а со свидетелями обычно что делают? – в этом месте он, разумеется, для пущей наглядность проводит ребром ладони по горлу, Вот спасибо! Будто без такой демонстрации я бы не догадалась что он имеет ввиду.