Роман с героиней
Шрифт:
– - ...Три года встречались... не захотела -- он на восемь лет меня младше, смешно бы было... с молоденькой чешкой гульнул, а я почувствовала... и подтвердилось...
– - Оксана трогала уложенные в парикмахерской волосы.
– ...трехлетие фирмы отмечали... утром приехала... его нет.... прошла в комнату отдыха... два фужера, подушки с дивана сброшены... Пошла к этой чешке... соком оттягивается. Разговорила... нравится ли ей картина... Сама и повесила... дней назад. Да, очень стильная...Все ясно. ...девчонка, для нее пустяк, на учебу в Англию улетала... Дружок мой приходит... стоит в центре зала с сотрудниками, весь в белом... ...полный стакан пепси-колы, подхожу: "Как дела?" -- "Нормально, а у тебя как?" -- "Плохо!" -- в физиономию весь стакан! ...и уехала. За одну ночь сгорела -- не могла переступить... поймал, сел ко мне в машину ...ночью по Праге -- у светофора... обнять захотел... заору на него: "Убери свои грязные руки!"... драться начала... ...пулей из машины. ...остановилась... трясет всю. Жалко стало -- вернулась. Гордый такой... Я на сиденье показываю... пришел, сел... ... до дома, но к нему не пошла. ...к себе в Калининград уехал...
– - А сейчас кто-нибудь есть?
– - осторожно спросил Медведев и напрягся.
– - И говорить стыдно...
– - Она отвела глаза в сторону, взяла на скатерти задумчивый, ей одной слышимый аккорд и сказала тихо: -- Ходит ко мне иногда один мальчик -- нежный такой, ласковый. Двадцать три года. Говорит, жить без меня не может. Стеклодувом работает -- цветочки мне из стекла делает. На Новый год збмок подарил, свет в окошках переливается... Ресницы длинные, как у девчонки. На меня взглянет и краснеет.... Ты же понимаешь, что это такое... Если дети догадаются...
– - Пальцы устало легли на скатерть, и Оксана печально кивнула головой: -- А стоящего мужика -- ну вот, как ты, например, уже не найти.
– - Она быстро взглянула на него.
– - Да какой я стоящий?
– - тихо и без кокетства не согласился Медведев, глядя на свои сцепленные ладони.
– - Ты еще про меня ничего не знаешь. Видишь надводную часть айсберга...
– - Но все-таки айсберга, а не... прости меня, того, что в проруби болтается... Мне уже кажется, я тебя всю жизнь знала. Был бы холостой, приехал бы ко мне в Чехию, посмотрел, как я живу, может быть, и остался бы...
Медведев ощутил, как кровь приливает к лицу и держится, держится, мерзавка, заливая краской нос, щеки, шею...
– - Что бы я там делал?
– - Он спешно закурил, закрывая лицо клубами дыма и понимая, что говорит совсем не то, что следует сказать. Надо молчать или уйти от скользкой темы, но он произнес: -- Бизнесом заниматься не хочу... Кому я там нужен со своим романом? Да ты бы меня выгнала через неделю...
– - Неужели я не понимаю, что писателю нужен покой.
– - Она стала разглядывать свои ногти.
– - Я могла бы быть хорошей женой. Нет, честно!
– Она взглянула на него радостно и чуть лукаво.
– - Вообще, если замуж выйду, обязательно ребенка заведу. Поздние дети самые талантливые...
Он зачем-то вообразил, как живет в незнакомой стране, в чужом доме, с незнакомыми людьми, кругом говорят на непонятном языке, который ему совсем не хочется учить... Нет, дурь какая-то, и думать об этом не стоит. И ему стало нехорошо, оттого что он как бы примеряется, в то время как Настя ходит в декабрьском Питере на работу, управляется с хозяйством, сыном, собакой, толкается в метро, тащит сумку с продуктами...
– - Нелепо даже об этом говорить...
– - мрачновато сказал он, сминая сигарету; краска стала отступать.
– - Нелепо?
– - Ее глаза смотрели широко и лучисто, сама невинность жила в них.
– - Ты меня извини, но мы люди взрослые, и я скажу тебе по-дружески -у тебя на лбу написано, что ты меня хочешь!
– - А что еще у меня написано?
– - не сразу проговорил Медведев.
– - И хочется, и колется, и Настя не велит, -- проницательно констатировала Оксана.
Медведев молчал.
– - Что ты сопишь?
– - Оксана смотрела на него игриво и чуть вызывающе.
– - Неужели ты думаешь, что я в мужиках ничего не понимаю? Я тебя еще в ресторанчике в первый вечер засекла, видела, как ты задергался...
Она достала пилку и стала быстро водить по ногтям, как смычком, словно играла одной ей слышимую мелодию.
– - Да, задергался, -- хмыкнул он, припоминая тот вечер и волнение, охватившее его, когда он крутился у киоска, выглядывал ее среди манекенов, а потом опрометью усаживался за столик уличного кафе и гадал, в какую она пойдет сторону.
– - И не жалею об этом...
– - Ну вот...
– - Что -- "вот"?
– - Да ничего.
– - Оксана закончила мелодию и кинула пилку в сумочку.
– Смешной ты.
– - Может быть, смешной, -- раздумчиво сказал Медведев и подумал: "Еще две минуты такого разговора, и добром этот вечер не кончится"; он держал в руках пустой бокал и щурился на него.
– - Женщины отдаются либо по любви, либо за деньги, либо из благодарности...
– - начал излагать он, но Оксана перебила:
– - И что?
– - Она смотрела с холодным изумлением.
– - И что?
– - повторила она, не отводя взгляда, и Медведеву показалось, что в нем стоит разочарование: "Господи, какой же ты дурак..."
– - Самая низкая степень награды -- из благодарности, -- упрямо закончил Медведев.
– - А ты бы хотел исключительно по любви с первого взгляда?
– - спросила Оксана. Она рассеянно взглянула на темное море.
– - Как в ваших книжках... Ты это хочешь сказать?
– - Она вытащила из пачки сигарету, и Медведев не успел чиркнуть своей зажигалкой.
– - А тебе никогда не хотелось увлечься, потерять голову?
– - тихо спросила она, выпустив дым и снимая с кончика языка табачную крошку.
– - Не сдерживать себя в чувствах, не оглядываться на прошлое?.. Не накручивать себе каких-то проблем. Ведь и так все просто и ясно...
Он хотел сказать, что ему неприятно выглядеть паучком, который расставил сети и дождался, когда ослабевшая женщина свалилась в них, хотел порассуждать на тему мужчины и женщины на курорте, но вместо этого шутливым тоном произнес:
– - Героиня вызывает автора на интимный поединок? Безумие, нонсенс! Автор предпочтет дезертировать!
– - Никто тебя никуда не вызывает, -- сказала Оксана и красиво стряхнула пепел.
Она в холодном молчании докурила сигарету. Медведев сосчитал количество столиков на веранде -- десять, и принялся устанавливать число посетителей -шестеро вместе с ними. Он начал считать лампы, но Оксана сказала: