Роман с куклой
Шрифт:
– Нет, я бы тут долго не смог прожить, – честно признался Михайловский. – Уж больно много мошкары! Оводы какие-то, комары, гнус… Да на мне места живого нет!
– Это и хорошо, – не согласился Федор. – Кабы не мошкара эта, защитники наши, – уж давно б разграбили тайгу, леса все вырубили, туристы все мусором забросали… А если неймется тебе, Петрович, так ты дальше иди. Чего на одном месте-то стоять!
– Как – иди? – удивился Михайловский. – Мне ж геологов дождаться надо, оборудование у них взять, потом идти с ними до деревни Синичка…
Федор задумался.
– Плохой у тебя план, Петрович.
– Это почему же?
– А ну, как не придут твои геологи? А ну, как обманули тебя, или еще какое недоразумение случилось? И еще – в Синичке ты проводников не найдешь.
– Почему? – окончательно растерялся Михайловский.
– Да потому, что там одни старики остались! Лесничий есть, я его знаю – Иван Платонович Силин, хороший мужик, а боле из молодых – никого. Да, батюшка там есть, отец Стратилат… Не из наших Синичка будет, а из ваших.
– Не староверы, что ли, в ней живут?..
– Не, не староверы… Мы к ним не лезем, и они к нам не лезут. Сколько уже было соборов, чтобы нам соединиться, но пока что-то не получается. Уж больно много погрешностей у вас, у новообрядцев! Вот, помню, собрались как-то староверы и новообрядцы. Староверы говорят: «Мы старые. Наши законы старей». А новообрядцы: «А нас много». И больше ничего придумать не смогли. Ну, на том и разошлись…
– Погоди. Ты говоришь, священник там есть. А церковь? – с волнением спросил Михайловский. – Есть там церковь, старая такая, с позапрошлого еще века?..
– Да вроде… Николая Чудотворца, что ли?
– Она!
– Да вроде…
Михайловский задумался. Он жил здесь больше недели, и пока – без всякого результата. А что, если Федор прав – и не дождется он никого?..
– Как, ты говоришь, до Синички добраться?
– Пожалуй, сначала на лошади до узкоколейки. Лошадь я тебе дам, провожу. А дале – на узкоколейке. Работает она раз в день или через день… Ну, а потом – пешком, километров десять всего будет, – сказал Федор.
…Название деревни Синичка Михайловский в Москве суеверно скрывал ото всех. Таежная деревня Синичка была главной целью его путешествия, именно в ней надо было искать дневник прапорщика Гуляева.
Михайловский боялся, что, кроме него, ринутся туда другие люди – те, которым блеск золота затмевает все. Они опередят его, отнимут у него тайну. Лихие люди, люди без принципов!
Синичка была целью его путешествия и вместе с тем – трамплином к новым поискам. Если в деревне он найдет дневник, а в нем прямые указания на то, где надо искать золото адмирала, то Михайловский пойдет дальше. Пойдет до конца – и плевать на всякие мелкие неурядицы. Голый, босый, без копейки денег – он сделает то, что задумал, ничто и никто его не остановит…
Но, только добравшись до деревни с милым названием Синичка, Михайловский понял, что не всякий сможет повторить этот путь и конкурентов ему бояться незачем. Это была такая глухомань, что и представить страшно…
Искусанный мошкарой, с опухшим лицом, весь в грязи, с ноющими ребрами (умудрился свалиться с лошади), со стертыми ногами, Даниил прибыл наконец в Синичку. От запаха багульника, пропитавшего всю тайгу, у него болела голова.
Крошечная деревушка с низкими черными избами была теперь перед ним как на ладони. Тишина, которую изредка нарушал петушиный крик. И вдали – вытянувшаяся вверх колокольня из белого камня. Когда Михайловский увидел церковь, сердце его замерло, а потом забилось сильнее.
Он закрыл глаза и представил, как напишет об этом своему сыну. Сережка, наверное, уже давно ждет вестей от него… Он с таким энтузиазмом отнесся к идее отца, он тоже верит в успех. Михайловский представил еще, как расскажет об этом Еве… Стоп, стоп, стоп! Никакой Евы не было. Ева давно исчезла из его жизни. Ева – главная ошибка в его жизни… Наваждение, кошмар – вот что такое эта самая Ева!
Навстречу по узкой тропинке спускалась девушка в выцветшем оранжево-красном платье и посеревших от пыли домашних тапочках. Курносая, веснушчатая, светлые волосы убраны высоко в хвост, который мотается из стороны в сторону при ходьбе.
Увидев Михайловского, она остановилась, сделала ладонь козырьком.
– Эй, вы кто?
– Добрый день, – вежливо сказал Михайловский, понимая, что выглядит сейчас, после долгого пути, не самым лучшим образом. Опухший, заросший щетиной дядька, вылезший из леса… – Скажите, это ведь деревня Синичка?
– Да. А кто вам нужен?
– Я историк, я прибыл сюда для научных изысканий, – подумав, вычурно изрек Михайловский. – Вы не подскажете, кто мне сможет сдать комнату на время? Я, разумеется, заплачу!
– Комнату? – Девица почесала веснушчатый нос. – Мы сможем. У нас есть очень хорошая комната! – почти угрожающе воскликнула она. – У Семенихи теленок в избе – так не продыхнуть! У Никишкиной места нет, у других вообще бардак… И мы недорого возьмем!
– Хорошо, я согласен.
– Идемте… Нам во-он туда! – Девица зашагала рядом с Михайловским, с любопытством разглядывая его. – Так вы ученый, да?
– Не совсем. Я беллетрист… то есть писатель.
– Писа-атель… – завороженно повторила девица. – И откуда вы?
– Из Москвы.
– Мама дорогая… Из Москвы! – Судя по всему, девица была просто потрясена. – А фамилия ваша как?
– Михайловский. Даниил Петрович Михайловский.
– Врете, – выдохнула та и вцепилась ему в рукав куртки. – Однофамилец?
– Чей, простите, однофамилец?
– Так у меня книжка дома есть! «Последняя любовь императора» называется – про царя Александра Второго и эту… Катю Долгорукую! Отец лет пять назад привез, когда в Иркутск ездил, по делам…
– Это моя книга, – удивленно ответил Михайловский. – Вот уж не думал, что меня будут читать в таких далеких от Москвы краях.