Роман с квотербеком
Шрифт:
— Да. Еще. Дай мне больше.
Каждый раз, когда я погружался в нее, мой оргазм нарастал. Снова и снова я погружался в ее сладкий жар, пока не смог сдерживаться. Я сильно кончил, опустошив себя, пока она снова достигала кульминации.
После мы лежали перед камином, ее щека покоилась на моей груди, а моя рука лениво скользила по ее руке. Буря улеглась, и снег перестал падать. Завтра нам придется вернуться в домик. Но я не был готов отказаться от общения с Миной. Теперь, после того, как я нашел ее, после того, как мне довелось побывать в ее объятиях, я не хотел
— О чем ты думаешь? — она подперла подбородок руками и посмотрела на меня сквозь длинные темные ресницы.
— Я просто задумался о том, что не готов завтра вернуться в домик.
Ее ладонь провела по моей щеке, и я прижался к ней.
— Как думаешь, мы можем провести здесь остаток нашего пребывания? Я буду рад, если они доставят еду в номер.
— Это все, что тебе нужно? У меня есть батончик, если ты голодна.
Ее глаза сверкнули.
— Почему ты не сказал мне об этом пару часов назад?
— Пару часов назад мы были заняты, — я взялся за ремешок сумки и подтянул ее ближе. — Держи.
Она взяла протеиновый батончик, который я ей протянул.
— Ты уверен, что никогда не был бойскаутом?
— Честное слово.
— Так что у тебя дальше, когда ты вернешься в реальность? Ты собираешься вернуться в Сан-Франциско?
Вот он… вопрос, который я задавал себе последнюю неделю.
— Я не уверен. Скорее всего, отправлюсь в Техас на пару недель и проведу некоторое время с мамой.
— Где в Техасе? Я живу недалеко от Талсы. Ты будешь в моих краях.
— Брокен Бенд. Это в районе Хилл Кантри. Может, если ты едешь туда, а я туда…
— Мы могли бы отправиться туда вместе? — Мина поднесла кусочек протеинового батончика к моим губам.
— Возьми. Я не голодна.
По правде говоря, я мог бы съесть целую коробку протеиновых батончиков и все равно не утолить голод, но сейчас мне нужно было думать о ком-то другом… о Мине.
11
Мина
— Расскажи мне о своей семье в Техасе, — я прижалась к его руке, прильнув всем телом к нему под одеялом.
— Рассказывать особо нечего. Когда мне было десять лет, мой отец ушел от нас. Мама не могла одна заботиться о трех мальчиках. Я был самым старшим, поэтому она отправила меня в приют.
Я вздохнула.
— Мне так жаль.
— Это то, что есть. После нескольких неудачных попыток пристроить меня, я оказался у мамы Мэй. Я не ожидал, что пробуду там долго, но месяцы превратились в годы, и в конце концов я вышел из системы.
Моя хватка на его груди усилилась.
— Я не знаю, что сказать.
— Тебе и не нужно ничего говорить, — он провел рукой по моим волосам.
— Ты все еще поддерживаешь связь со своей биологической матерью?
— Я не общался с ней некоторое время, но потом, когда она узнала, что я играю в Чемпионате, она решила потребовать свои пятнадцать минут славы. Я думал, что после победы в игре в прошлые выходные все изменится. Что я наконец… — его голос прервался, и он сдвинулся подо мной. Он выглядел так, будто собирался сказать что-то важное, но потом вздохнул. —
— Что ты собирался сказать?
Он опустил глаза, его взгляд остановился на моем.
— Я думал, что наконец-то смогу доказать своей семье, что я не неудачник, который ни на что не годен.
Падение микрофона (прим. пер. — это жест намеренного падения микрофона в конце выступления или речи, чтобы сигнализировать о триумфе. Образно говоря, это выражение триумфа за успешное мероприятие и указывает на хвастливое отношение к собственному выступлению). Этому парню завидовали девяносто девять процентов мужского населения. Пусть будет девяносто девять целых девять десятых. Он привел свою команду к самой большой победе, которую только можно было достичь. И он все еще чувствовал себя неудачником? Его комментарий вбил гвоздь в крышку гроба того, что остальные нормальные люди когда-нибудь почувствуют себя достойными.
— Ты ведь шутишь, да? — поинтересовалась я.
— Забудь об этом.
Очевидно, его это беспокоило. Я не понаслышке знала, что происходит, когда подобную рану оставляют гноиться. Я не хотела давить слишком сильно, но и не хотела, чтобы он продолжал в это верить. Я провела ладонью по его груди.
— Почему твоя семья так о тебе думает?
Он встал, чтобы добавить еще одно полено в огонь.
— Это сложно.
— Я люблю сложности. Да ладно, я могу быть серьезной время от времени.
Джеймс покачал головой.
— Ты говоришь, что любишь сложности, но почему так ненавидишь футболистов?
— Ты расскажешь мне свою грустную, печальную историю, а я расскажу тебе свою, — предложила я.
— И ничто не покинет эту комнату?
— Обещаю.
Он медленно выдохнул, словно готовился выступить в суде присяжных. Затем он рассказал мне о том, как рос в Техасе. Как его отец оставил маму с тремя детьми, о которых она не могла позаботиться, и с большим количеством счетов, из-за чего они жили в старом побитом микроавтобусе. Мое сердце сжалось, когда он рассказывал о том, как она пыталась встать на ноги. Потом оно разорвалось на две части, когда он рассказал, что она наконец нашла приют, который принял его и его младших братьев, и как его мама отправила его в приемную семью вместо того, чтобы попытаться сохранить их семью.
Я вытерла глаза и потянулась к его руке. Возможно, он не нуждался в утешении, но я нуждалась. Я не могла представить, что чувствовал его десятилетний прошлый «я», когда мама отдала его незнакомцам.
— К счастью, я попал к маме Мэй. Это было больше похоже на дом для мальчиков, чем на приемную семью. У нее жесткий контроль, но при этом она самый любящий человек из всех, кого я когда-либо встречал. Оглядываясь назад, я думаю, что это лучшее, что могло со мной случиться.
— У мамы Мэй жило так много парней, и все они мне как братья. Мы присматриваем друг за другом, понимаешь? — он вынырнул из своих воспоминаний и сжал мою руку. — Я подумал, что если достигну своей цели, то мама наконец поймет, от чего она отказалась. Звучит глупо?