Роман с квотербеком
Шрифт:
— Возможно, завтра утром тебе придется уехать отсюда на лыжах. Позволь мне убедиться, что она не опухла. Если нужно приложить лед, у нас есть средства, чтобы позаботиться об этом, — я сел рядом с ней и потянулся к ее ноге.
— Хорошо.
Я снял перчатки и принялся за шнурки ее ботинка. Двойной узел замерз, и развязать его было невозможно. По ее остекленевшему взгляду я понял, что лодыжка ее беспокоит. Чем быстрее я сниму с нее ботинок, тем быстрее смогу приложить к нему немного снега, чтобы снять отек.
Хотя мои пальцы были ледяными,
Мина вздрогнула.
— Прости меня. Не хотел причинить тебе боль.
Я много раз подворачивал лодыжку, играя в мяч, поэтому мог понять, что она чувствует.
— Все в порядке, просто немного болит.
Ее ботинок со стуком упал на землю, и я положил ее ногу себе на колени. На ней были никудышные носки. Казалось, они сделаны из хлопка и насквозь промокли от снега.
— Тебе следовало надеть шерстяные носки, если ты собиралась кататься на лыжах. Чтобы отводить влагу.
Я не хотел показаться придурком, но пальцы ее ног были ледяными.
— Я приехала писать, а не бродить по лесу, — она попыталась отдернуть ногу, но я ухватился за ее ступню.
— Нам нужно согреть твои ноги. Дай мне другую ногу, — я протянул руку, ожидая, пока она поднимет ногу, чтобы я мог снять с нее второй ботинок.
— Ты всегда такой властный? — она поджала губы, привлекая мое внимание к ее рту.
Я заметил ее идеальную мордашку вчера вечером, но старался не думать об этом. Каждый раз, когда я это делал, то представлял, как она обхватывает определенную часть моей анатомии, а я не хотел, чтобы у меня был чертовски твердый член, пока я держу ее ноги у себя на коленях.
Я пожал плечами, потянувшись к другой ее ноге.
— Некоторые говорят, что это мое самое очаровательное качество.
— Если это так, надеюсь, я никогда не узнаю, что ты считаешь своим худшим качеством.
Ее поведение заставило меня улыбнуться. Большинство женщин были слишком скованы, чтобы говорить со мной, не говоря уже о том, чтобы нахамить. Мина напомнила мне мою приемную мать. Маму Мэй ничто не пугало, даже то дерьмо, через которое мы, мальчишки, заставляли ее проходить на протяжении многих лет.
Впервые за долгое время я почувствовал, что меня тянет к женщине. Может быть, ночевка в деревенской, отдаленной хижине окажется не таким уж и неудобным делом.
8
Мина
Я шумно выдохнула и наблюдала, как пар растворяется в воздухе. Даже при наличии костра мне никогда не было так холодно. Зря я сегодня отправилась кататься на беговых лыжах. Зря пыталась заняться спортом.
Джеймс снял с меня второй ботинок и носок. Его прикосновения были уверенными и нежными, несмотря на огромные руки. Мои ноги вспотели от лыжных ботинок и, наверное, отвратительно пахли, но я не могла этого понять. Внутренняя часть моего носа все еще была заморожена. В любом случае, похоже, его это ничуть не беспокоило. Если мне повезло, у него,
— Чему ты улыбаешься? — он засунул мою неповрежденную ногу под низ своей куртки, пока ощупывал мою больную лодыжку.
— Ничему, — я предпочитала держать свои мысли при себе, особенно рядом с таким мужчиной, как он.
Его пальцы прошлись по моей ноге, отчего по позвоночнику побежали мурашки.
— Думаю, ты права. Скорее всего, просто растяжение или ушиб. Я даже не думаю, что нужно прикладывать лед, если только тебя это не беспокоит.
Я покачала головой. Набивать снег вокруг голой лодыжки звучало хуже, чем провести с ним ночь в хижине лыжного патруля.
— Я же говорила, что все не так плохо.
— А вот ноги у тебя замерзли, — он засунул мою вторую ногу под куртку. — Давай я их согрею, а потом ты сможешь взять мою запасную пару носков.
— Ты что, бойскаут? — я посмотрела на рюкзак, который он поставил на землю, гадая, что еще он там припрятал.
— Нет. Я, наверное, самый далекий от бойскаута человек.
Волосы на моем затылке встали дыбом. Это прозвучало как тонко завуалированное предупреждение. Я попыталась совместить тихий звон колокола в моей голове с той добротой, которую он проявлял ко мне до сих пор.
Он прислонился к спинке скамьи и провел длинными пальцами по моим ногам.
— Я вырос в деревне. Моя приемная мама следила за тем, чтобы в машине всегда был аварийный набор, когда мы ездили в город и обратно. Наверное, я привык к этому, и урок закрепился в памяти.
Я прикусила губу, чтобы не застонать. Может, этот мужчина и был совершенно не в себе, но нельзя было отрицать магию его рук. Я поняла, почему он получил прозвище Палмер.
— Ну вот, опять, — сказал он.
— Что? — я моргнула и посмотрела на него.
— Эта улыбка. Что творится в голове у автора романов?
Я пошевелила пальцами ног, чтобы ускорить процесс оттаивания, притворно сомкнула губы и перебросила ключ через плечо.
— Я могла бы рассказать тебе, но…
— Но тебе пришлось бы убить меня? — спросил он.
— Нет, пришлось бы вписать тебя в одну из своих книг, а я не пишу о футболистах.
Его большой палец надавил на мой свод стопы. Боже мой, как же это приятно. Слишком хорошо.
— Почему нет? Что плохого в футболистах?
— С чего ты хочешь, чтобы я начала?
— Ой. Не все мы высокомерные засранцы, знаешь ли, — его пальцы остановились на моей ноге.
— Что у тебя за история? Как парень, только что выигравший самый желанный кубок в футболе, оказался на курорте в полном одиночестве?
Меня не очень волновали подробности, но мы должны были найти способ скоротать время. Было едва ли три часа дня, хотя на улице уже достаточно стемнело, чтобы я подумала, будто мы приближаемся к полуночи. Если нам действительно придется провести ночь вместе, в моих интересах попытаться найти общий язык.