Роман с Любовью
Шрифт:
Тимуров достал нотариальный бланк и пробежался глазами по тексту. «Я, Шелова Любовь Ивановна, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим заявляю, что отказываюсь от наследства моего отца Шелова Ивана Аристарховича в пользу…». Дальше был напечатан адрес одного из фондов помощи онкологическим больным, но это уже почти не волновало Романа, он ошарашено смотрел на Любу.
— Почему?.. — спросил Тимуров. — Почему ты это сделала?
И «серая мышь» вдруг знакомо улыбнулась. В комнате стало светлее: то ли от ее улыбки, то ли оттого, что тучи, наконец, рассеялись, и выглянуло робкое сибирское
— Почему, Люба? — в третий раз повторил свой вопрос он.
— Какой же ты… дурачок, Тимуров, — она покачала головой. — Ты знаешь, что мне не нужны твои деньги, а я нет. Я не отказываюсь от тебя, Рома, слышишь? Хочешь меня? Бери вот так, без всего, а не хочешь…
— Ненормальная… — прорычал он, бросив папку на стол.
Он сгреб девушку в охапку, пересадив к себе на колени, уткнулся носом в ее светлые волосы, вдохнул и, кажется, только тогда стал хоть как–то приходить в себя.
— Глупенькая моя… Маленькая… мышка моя… — шептал он. — Я бы взял тебя даже голую, босую, с улицы…
— Голую? — она завозилась и попыталась отстраниться. — Пусти!
— Люба… — Роман вновь испугался. Черт! В который раз за эти несколько дней! Да у кого же хватит сил вытерпеть все превратности, что приготовила ему судьба?! — Прости… Ляпнул, не подумав!
Тимуров разжал руки, а Люба выпорхнула, словно птичка из силков и встала напротив него. Роман гулко сглотнул, потому что… О, такого взгляда у своей мышки ему еще не приходилось видеть. Тигрица! Не меньше!
И, к своему стыду, он понял, что ему нравятся такие перемены, а такая Люба заводит еще больше, кружит голову, как старый выдержанный коньяк и так же пьянит.
— Голую… — повторила Люба и распахнула плащик.
Черт… Кроме тонкого дорогого белья на этой плутовке больше ничего не было.
— Ну, что же ты, Тимуров, хотел голую — бери! — манила она.
— Сама напросилась! — зарычал Роман, бросаясь к «мышке» и на ходу скидывая с себя пиджак.
Позже уставшие, потные, но счастливые они лежали на смятых простынях. Молчали, потому что только в тишине можно услышать истинное счастье. Первым заговорил Тимуров, шепнув ей:
— Я люблю тебя, «мышка».
Люба улыбнулась, прижалась к нему теснее, и ответила:
— Я первая тебя полюбила, так и знай.
Роман улыбался, как придурок. Как счастливый до кончиков пальцев на ногах придурок! Однако, один вопрос все же не шел у него из головы, ибо бизнесмен в нем никак не мог осознать и принять тех странностей, которые они на пару творили в последнее время.
— Люб…
— М? — лениво откликнулась она.
— Как ты решилась отказаться от всех денег Шелова? Нет, ты не подумай, что я жалею, но мне просто интересно…
— А я и не отказывалась. — Плутовка Шелова хихикнула.
— Как это? А официальный отказ от наследства? — Тимуров недоумевал, но от этой невозможной женщины после распахнутого плаща и хищных плотоядных улыбок уже мог ожидать чего угодно.
— О–о–о-о… — протянула Люба. — Отказ самый что ни на есть настоящий. Отец оставил себе пару миллионов на черный день.
— Пару миллионов? Смеешься? Шелов богат как Крез. Куда бы он дел все остальное?
— Как куда? Подарил своей единственной дочери.
Она сказала все это с такой наивностью в голосе, что Роман завис, как сломанный компьютер. И пока его система тестировала файлы, удаляя испорченные, Люба приподнялась на локтях, вгляделась в его лицо, оценивая произведенный ее словами эффект, и расхохоталась.
— Ах ты… Ты… Ты… — задохнулся Тимуров.
— Ну что? Что я?
— Обманщица! Плутовка! — он подмял ее под себя, посмотрел в глаза и выдохнул: — Любимая!.. Но больше тебе не удастся меня удивить, так и знай!
— Точно? — Люба пару раз хлопнула ресницами.
— Совершенно точно, — заявил Роман.
— Я беременна.
В ту минуту он понял, что Любу Шелову очень срочно, просто невыносимо быстро нужно делать Тимуровой, ибо без нее почему–то нет и его. Вот так вот всегда был, а она появилась, и нет Ромки. Пропал. А надо, чтобы был, потому что теперь он уже не один, теперь их даже не двое…
— И не пытайся больше от меня скрыться! — предупредил он и только потом поцеловал ее медленно, сладко, присваивая и даря ей всего себя.
Эпилог
Шесть лет спустя
Зал был заполнен людьми. Пришли родственники, друзья, бабушки, дедушки юных дарований, даже пресса и телевидение были. Юра, которого почти не было видно за огромным букетом, улыбнулся и кивнул, его партнер приветливо махнул рукой и я махнула в ответ. Поговорим с ними позже, на обеде после концерта.
— Госпожа Тимурова, господин Шелов, вам сюда.
Директор музыкальной школы услужливо провела нас с отцом к местам в первом ряду, телохранители незаметно разместилась вокруг, зорко следя, чтобы вездесущие журналисты не испортили нам праздник. За эти года я привыкла к постоянной охране, знала по именам парней, их жен и детей. Передавала подарки к дням рождения и праздникам. А как иначе, если эти крепкие мужчины каждый день рискуют своими жизнями ради моих близких. За последние пять лет мы пережили два покушения на отца и, хотя он почти отошел от дел, до сих пор находился под пристальным вниманием и прессы и конкурентов. «Грехи молодости, помноженные на грехи зрелости, — отмахивался он. — Переживем! Пусть нас боятся» Его и боялись… Все, кроме любимой внучки Светочки. Свет моих очей, называл ее дедушка и позволял нашей первенцу практически все. Если Ромка еще мог сказать дочери «нет», то от дедушки она такого слова не слышала никогда. Хочешь крокодила? А давай, чтобы ему не было скучно, построим террариум! В Париж сфотографироваться с Эйфелевой башней? Готовь шляпку! Самой сорвать лимон с дерева? Летим на Юг!
Любимое Светланкино развлечение до трех лет было устроить кукольное чаепитие для принцессы и пригласить на роль короля дедушку. Я улыбнулась, вспоминая, как наш ребенок пришел в кабинет деда во время совещания. Она тихонько просидела в уголке пока солидные мужчины обсуждали дела, потому что папа с детства объяснял дочери, что такое бизнес и как себя нужно вести когда взрослые работают, а когда в переговорах возникла пауза, громко заявила:
— Ваше величество! Принцессе срочно нужно замуж! — и протянула деду пластмассовую серую корону.