Роман с небоскребом

Гайворонская Елена Михайловна

Он тяжело и шумно вздохнул и подошел ближе к гробу, стоял, всматривался в лицо покойного, словно хотел понять что-то очень важное.

– Как Глеб? Руслан? – спросила мама больше из вежливости.

Клара вздрогнула, точно ее вырвали из раздумий.

– Руслан? – Потухшие глаза вмиг преобразились, полыхнули яростным огнем, а на лице отразилось выражение бессильной злобы и тоски. – Гад этот Руслан, – сквозь скрипнувшие зубы прошипела Клара, – обобрал меня до нитки… Аферист проклятый… Я ведь его из дерьма вытащила, он грузчиком у меня работал… Отмыла, одела, обула… А он мою подпись подделал, магазин продал и со всеми деньгами смотался… Вроде в Турцию подался с какой-то девкой… Хрен его там найдешь. Менты говорят: зачем ты доверила

ему бумаги подписывать, долю в бизнесе выделила? Я и сама теперь не понимаю, как так получилось… Ведь я всю жизнь никому не доверяла, а ему доверилась… Глеб мне сказал: «Дура ты, мать. Дура старая…» – Клара истерически зарыдала, размазывая слезы по щекам. Мама гладила ее по голове и шептала, что все образуется. И мне тоже стало ее жаль – немолодую, беспомощную, обманутую.

– Ишь как убивается, бедняжка… Видно, сильно любила покойничка… – посочувствовала проходившая мимо старушка в черном платке.

Девичник

На этот раз сидели у Крис. В той самой квартире, что и тысячу лет назад, ничуть не изменившейся за годы, эта неизменность рождала ощущение дежавю.

– Почти здесь не бываю, поэтому никак не решусь на ремонт, – объяснила Крис. – Вот если переедем в Россию, тогда придется заняться.

Она притащила старую потертую гитару, покрутила колки, побренчала, настраивая, а затем, озорно сверкнув глазами, взяла несколько знакомых аккордов.

– Помните?

Конечно, мы помнили. Как можно забыть веселую беспечную юность?

Наверное, это было странное и забавное зрелище – три тетки бальзаковского возраста вдохновенно распевают студенческие хиты прошлых лет, украдкой смахивая глупые сентиментальные слезы.

Сердце терзает безмолвная грусть…Все улетают, меня покидают,Все уезжают, а я остаюсь…Сердце сжимает безмолвная грусть…

– Видите, все закончилось хорошо, – подытожила Крис, – мы снова вместе. Молодые, красивые, успешные, счастливые…

– Я встречаюсь с Димой, – призналась вдруг Зайка.

– Я, в общем, не удивлена, – улыбнулась я. – Вы же уехали вместе.

– Хороший левак укрепляет брак, – заметила Крис.

– Это не просто адюльтер, – горячо выпалила Зайка, – я люблю его. И он меня тоже. После предательства Эдика у меня было много мужчин, но никого из них я не любила. Я была уверена, что больше этого не будет, что такое чувство, когда засыпаешь и просыпаешься с одним именем на губах и целый день бродишь, как в дурмане, думая только о нем, бывает лишь в юности… – Зайкино нежное лицо, только что озарившееся нежным сияющим светом, померкло. – Я не знаю, что мне теперь делать. Мне тяжело так жить – лгать Герману, ложиться с ним, как ни в чем не бывало… Делать вид, что получаю удовольствие… Как я ненавижу его и себя в эти минуты! Я не хочу спать с ним, но боюсь, что, если начну уклоняться и выдумывать головную боль, он что-нибудь заподозрит. А потом запираюсь в душе и плачу… Дима уговаривает меня развестись и выйти за него замуж, но я боюсь. Не за себя – за Димку и за Майечку. Герман сделает все, чтобы испортить нам жизнь. Он отберет у меня дочку… У него огромные связи, капитал, могущественные друзья, закон будет на его стороне. Кто я? Бывшая моделька. А он – бизнесмен, миллионер. У Димы своя небольшая фирма… Вы же знаете, как трудно держать небольшой бизнес в России… Если проверять с пристрастием, у любого можно найти нарушения. А если не найти – подтасовать… В лучшем случае его бизнес закроют, а в худшем – могут и за решетку отправить… – Зайка залпом осушила бокал вина, закурила очередную сигарету.

– А Дима что говорит? – поинтересовалась я.

– Говорит, что нипочем меня не бросит. Предлагает уехать из страны, перевести средства в Штаты… У него там знакомые, могут помочь. Его бизнес

связан с компьютерным обеспечением, он считает, что сможет и там хорошо устроиться. Я бы согласилась, но как быть с дочкой?

Зайка закусила губу, чтобы не заплакать. В ее красивом точеном лице не было ни кровинки.

– А если тебе попробовать поговорить с мужем? – предложила я. – Объяснить, так, мол, и так. Полюбила другого. Все мы люди, в жизни разное случается. В конце концов, мужчина должен быть великодушным.

– Нет, это вряд ли… Я знаю Германа, он обидчивый и мстительный.

– Разве он раньше не был женат? – удивилась я.

– Был. Но там все сложилось иначе. Поженились бедными студентами, по залету. Особой любви не было, по крайней мере, он так говорил. Перепихнулись в стройотряде – банально донельзя. Ребенок ему не очень-то был нужен. А потом, когда Герман раскрутился, появилось много соблазнов, жена стала раздражать… Когда мы познакомились, Герман давно был в разводе. Он ходил за мной, заваливал цветами, подарками, твердил, что любит, что хочет тихого семейного счастья… И я подумала: почему бы нет? Я очень старалась быть хорошей женой. Откуда я могла знать, что полюблю снова?

– Может, он снова кем-нибудь увлечется? – сказала Крис. – Молоденькой моделью или певичкой… Слушай, а это мысль! – Крис подняла палец. – Сейчас же полно разных агентств по оказанию всевозможных услуг… Я слышала, девки даже платят, чтобы их свели с богатым дядькой. Вот бы найти такую контору, которая подстроит твоему благоверному встречу с юной, привлекательной особой. Вдруг твой муженек на нее западет? И сам даст тебе развод, а?

– Это не мне, а тебе надо романы писать, – поразилась я хитроумию Крис. – Гарантирую ошеломительный успех.

– Да уж, – невесело рассмеялась Зайка. На ее щеки постепенно возвращался румянец. – А если потом все откроется? Мне тогда головы не сносить. Да и Герман уже далеко не мальчик, чтобы потерять голову от смазливой мордашки. Ну, переспит пару раз и все равно вернется домой. Теперь семья для него много значит. Майечку он просто боготворит. И никогда не пойдет на то, чтобы я ее забрала в новую семью. – Зайка сокрушенно вздохнула. – Лучше подождать… Пусть пока все остается как есть. Как будет угодно судьбе…

– А если Дима однажды устанет ждать и поставит вопрос ребром: он или Герман, что тогда? – не выдержала я.

– Ой, я не хочу про это даже думать, – всплеснула руками Зайка. – Конечно, я могу родить детей с Димой… Господи, что я такое говорю… Майечка – моя дочь, как я могу ее бросить? Но жизнь без Димки я тоже не представляю… Господи, как все запуталось… Расскажите-ка лучше, что у вас хорошего. Смерть как нужны положительные эмоции.

Она затушила сигарету, достала из крохотной, с наперсток, сумочки изящную розовую пудреницу, обмахнула пуховкой носик и припухшие веки, тронула блеском губы, после чего устремила внимательный взгляд на Крис.

– Мы с Филиппом помогаем одному детскому дому, – сообщила Крис. – Покупаем мебель, одежду, игрушки, сласти, иногда заказываем развлечения… Мне так жалко этих ребятишек… Большинство – сироты при живых родителях. Они радуются мелочам, которых домашние дети порой даже не замечают… Новой игрушке, походу в кино на мультики… Я смотрю в их глазенки и думаю: как же можно вот так – родить и бросить?! В последний раз увидела девочку лет двух с половиной. Новенькую… Очень хорошенькую… Когда я вошла, дети подбежали ко мне, как обычно, обступили, стали что-то хором рассказывать, перебивать друг дружку… А она стояла в сторонке и смотрела… У нее был такой взгляд, словно ждала именно меня, ждала очень долго, но теперь не решалась подойти. Глазки огромные, как сливы, и я вдруг подумала, что, если бы у нас с Филиппом родилась дочка, наверное, у нее были бы такие же глаза… Я сама подошла к ней, погладила по голове – волосики у нее темные, мягкие, как пух… Спросила, как ее зовут. Она ответила: «Аня», – а потом вдруг спросила с надеждой: «Мама?»