Роман с призраком

– Демелса!

Оторвавшись от книги, которая, судя по всему, захватила ее целиком, Демелса подняла голову и прислушалась.

– Демелса! Демелса!

Легко вскочив, девушка опрометью бросилась к лестничной площадке.

С верхней ступени парадной лестницы она приветливо заулыбалась необыкновенно стройному и красивому молодому человеку.

– Джерард! – с радостным удивлением воскликнула она и тут же с беспокойством добавила:

– А мы тебя совсем не ждали!

– Я так и знал, Демми, – ласково ответил сестре молодой человек.

Когда они были наедине, он называл ее уменьшительным именем, закрепившимся за ней с детства.

Демелса, едва касаясь ступенек, спорхнула по лестнице, торопясь обнять брата.

– Осторожно, – вежливо попытался он отстраниться. – Ты помнешь мне шейный платок!

– А, ты опять его по-новому завязываешь! – заметила Демми, впрочем, без особого восхищения.

Далекая от лондонского света, она мало ценила ухищрения привередливой моды.

– Ох, Джерард, какой ты элегантный! – все-таки заметила она, отступив на шаг и разглядывая брата после недолгой разлуки.

– Еще бы! Я к этому и стремился, – самодовольно ответил Джерард. – Такой узел называют «математическим».

– Да, название говорит само за себя, – тут же отозвалась Демми, которая была с детства не в ладах с математикой. – Завязать его, наверное, не проще, чем доказать какую-нибудь там теорему!

– Куда там! – снисходительно улыбнулся Джерард. – Как тебе известно, теоремы никогда не доставляли мне хлопот, а чтобы научиться завязывать этот вот узел, я потратил немало часов и извел полдюжины муслиновых платков.

– Постой секунду на месте, дай мне рассмотреть тебя! – попросила Демелса, догадываясь, как приятно брату ее внимание к его нарядам.

Джерард с явным удовлетворением медленно повернулся.

Он выглядел на редкость элегантным и стройным в узких панталонах цвета шампанского, сюртуке в обтяжку и шелковом жилете.

– Ты можешь по праву гордиться своим новым портным, – помолчав, заметила Демми.

Несмотря на то, что сестра постоянно жила в провинции, Джерард доверял ее вкусу и с удовольствием выслушал ее вердикт.

– Только мне страшно подумать, какой за это придет счет, – не удержалась Демелса, которая была в денежных вопросах гораздо осмотрительнее брата.

– Из-за этого-то я и приехал поговорить с тобой, – живо отозвался Джерард Лэнгстон.

– Джерард, неужели ты опять залез в долги? – с ужасом воскликнула Демелса.

– Дело чуть не дошло до ростовщика, – неохотно признался молодой человек. – Однако давай лучше перейдем в библиотеку и там все обсудим. Кстати, мне бы не помешал бокал вина. На дорогах – несносное столпотворение, экипаж еле тащился, и я наглотался пыли.

– Немудрено, – рассеянно кивнула Демелса. – Перед скачками здесь всегда начинается толкотня.

Приготовления к скачкам в Эскот Хит, городке в графстве Беркшир, всегда начинались заблаговременно. Первыми сюда прибывали лошади в сопровождении конюхов, тренеров и жокеев. Животных размещали в заранее снятые конюшни и готовили к состязанию.

Участники и гости: и те, кто выставлял своих лошадей, и те, кто ехал на скачки из любви к этому великолепному зрелищу или из желания не отстать от других – ведь скачки в Эскоте почитались одним из самых знаменательных событий аристократического сезона, – отправлялись в путь из своих дальних графств за несколько дней, а то и недель до открытия состязаний. А столичные жители начинали съезжаться в Эскот в неделю, предшествующую скачкам.

Войдя в библиотеку, Джерард осмотрел комнату странным, каким-то оценивающим взглядом, что несколько насторожило наблюдательную Демелсу.

Обычно брат появлялся в отчем доме в двух случаях. Время от времени молодой щеголь приезжал забрать свою выстиранную, вычищенную, тщательно отглаженную и при необходимости зачиненную одежду. Заботу о своем гардеробе он милостиво доверял сестре и старой няне. Из-за хронической нехватки средств он не желал оплачивать услуги столичных мастериц.

Вторая причина его посещений также была связана с деньгами, точнее, с их отсутствием. Иногда финансовое положение расточительного аристократа ухудшалось настолько, что ему приходилось, на время отказавшись от своей элегантной и дорогой холостяцкой квартиры на Хаф-Мун-стрит, пережидать безденежье в родных пенатах.

Теперь внимательный взгляд Джерарда придирчиво прошелся по выгоревшим бархатным портьерам, в цвете которых едва угадывалась былая сочная зелень, по ковру, изначально ворсистому, но теперь местами вытертому до основы, переплетением напоминавшей простую мешковину, и по покойным креслам, на которых гобеленовая обивка уже пару десятков лет требовала вмешательства обойщика.

– Что ты все так разглядываешь? – не утерпела Демелса. – Хочешь переставить мебель?

Джерард, глубоко погруженный в свои мысли, ответил не сразу.

Комнаты, хоть и довольно запущенные, все же сохраняли флер прежнего великолепия и дышали благородным достоинством.

Молодой человек удовлетворенно резюмировал:

– Что ж, здесь не так уж и плохо. В, конце концов, только парвеню и нувориши гонятся за лоском новизны.

– Дорогой, о чем это ты? – с недоумением взглянула на брата Демелса.

– Я приехал сообщить тебе волнующее известие! – с торжеством, за которым, однако, скрывалось некоторое смущение, объявил Джерард. – Сядь на стул, а то, боюсь, можешь упасть от удивления.

– Что еще за известие? – насторожилась Демелса.

– Я сдал дом на всю следующую неделю, – набравшись духа, сказал Джерард. – На время скачек…

Последовало минутное молчание. Демелса пыталась осмыслить странную новость.

– Как это… сдал? Что ты имеешь в виду?

– Именно то, что говорю, – повторил Джерард, удобно устраиваясь на диване, тихим скрипом поприветствовавшем хозяина.

– Но… почему? Кому? Зачем?

Вопросы срывались с уст Демелсы один за другим, но брат медлил с ответом.