Роман Серебряного века на фоне войн и революций. Князь Евгений Трубецкой и Маргарита Морозова
Шрифт:
Увы, но Серову удалось безошибочно передать суть изменений, год за годом происходивших в сознании Михаила Абрамовича. Нестеров, знакомый с Морозовым, заметил о работе Серова: «Это целая характеристика, гораздо более ценная, чем в пресловутой пьесе Сумбатова…»
В последние годы жизни в душе Михаила расцветали самые низменные качества, помноженные на наследственную склонность к психопатии… Интеллектуал и эстет отступал перед злобным «кабаном», готовым смести все со своего пути. Брюсов не случайно утверждал: «Портреты Серова срывают маски, которые люди надевают на себя; и обличают сокровенный
Валентин Серов был удовлетворен работой.
– Что же, довольны вы? – спросил его Грабарь, случайно встретив Серова на улице вскоре после завершения портрета Михаила Абрамовича Морозова.
– Что я? Забавно, что они довольны, – фыркнул Серов, подчеркивая интонацией слово «они».
Но «они» довольны вовсе не были… Морозов был, как-никак, достаточно тонким человеком, чтобы понять – его тайные помыслы обнародованы. Он бушевал, кричал, что Серов унижает человека и что ему приятнее будет видеть на стенах своего дома дешевые олеографии, нежели такие злобные карикатуры. Всю бурю эмоций разгневанного мужа пришлось принять, как обычно, Маргарите. Она умоляла Михаила остыть, не устраивать публичного скандала, не позориться и не выставлять себя полным посмешищем перед московской богемой. Зная ранимую натуру художника, она имела основания полагать, что подобный скандал глубоко оскорбит Серова.
Маргарита умела по достоинству оценить талант и относилась к талантливым людям с трепетной заботой – редкий дар в нашем отечестве, где «несть пророка» и где никто не желает признавать своего ближнего гением, в лучшем случае соглашаясь воздать ему лишь посмертные почести… Серова необходимо было уберечь от гнева всесильного миллионера, и это было для Маргариты главным.
Ее слезы и мольбы в конце концов помогли, Морозов «спустил на тормозах» неприятную историю с собственным портретом, с натянутой улыбкой принял работу и даже дал художнику основание полагать, что «они довольны»… В конце концов Морозов счел за лучшее вывесить серовский портрет на почетное место в своем доме и при гостях весело смеяться над собственным изображением.
Заплатили Серову тысячу рублей, хотя обычно парадные портреты такого уровня обходились заказчикам в пять тысяч.
Серов продолжал бывать у Морозовых в гостях, но новых заказов ни на детские портреты, ни на полотно с изображением хозяйки дома от текстильного магната не последовало. Только после смерти Михаила Морозова Серов вернется к портретам членов его семьи. В 1905 году он выполнит графические портреты детей – старшего сына Юры, повзрослевшего Мики и Маруси. Портрет Маргариты Морозовой Серов напишет в 1911 году, когда она уже приближалась к сорокалетию… Изображена на полотне яркая, пикантная, но уже вполне зрелая дама. А портрета молодой, сверкающей ослепительной красотой Маргариты Серову создать было не суждено.
Горячее заступничество Маргариты за провинившегося художника давало Михаилу Абрамовичу повод заподозрить жену в особых отношениях с Серовым… Маргарита это почувствовала и решила не предоставлять мужу новых поводов для ревности. «Серова я всегда немного побаивалась и смущалась, несмотря <…> на то, что он мне очень нравился. Мне даже не хотелось, чтобы он писал мой портрет, так как я знала, что он таких „дам“ недолюбливал», – тактично заметит Маргарита Кирилловна в своих воспоминаниях. Но это
Человек, который нравится, нравится настолько, что вызывает у взрослой и уверенной в себе женщины дрожь смущения, будет писать ее портрет – значит, нужно «позировать», проводить наедине с Серовым долгие часы, вести бесконечные разговоры, рискуя проболтаться о чем-то сокровенном, а потом, по завершении сеанса, представать перед мужем, выдерживать тяжелый, изучающий взгляд, нервно ищущий подтверждение своим ревнивым подозрениям…
Нет, уж лучше сразу отказаться от портрета, пусть муж подумает, что Серов Маргариту Кирилловну «недолюбливает».
Уже не раз было замечено, что некоторые портреты Серова, особенно глубоко раскрывавшие душу моделей, словно бы обладали некой злой, мистической силой. Может быть, потому, что, по словам Маргариты, «редко можно было почуять в его портрете доброе и простое отношение к изображаемому им человеку»… Люди, запечатленные на этих портретах, вскоре умирали. Так было с Мусоргским, с великим князем Сергеем Александровичем, со Столыпиным, со многими другими.
Вот и Михаил Морозов даже года не прожил после того, как его портрет наделал столько шума на выставке «Мира искусства».
Когда за неделю до смерти Морозов слег, Серов, не желавший, чтобы Михаил Абрамович ушел из жизни, сохраняя обиды и ревнивые подозрения, явился к нему примириться. Маргарита вспоминала, что последним гостем в доме умирающего был Серов.
По странному стечению обстоятельств, вскоре и сам Серов внезапно оказался на грани небытия. В ноябре 1903 года, проезжая на извозчике по московским улицам, художник вдруг почувствовал невыносимую боль… Он добрался до здания Школы живописи, с трудом поднялся по лестнице и упал, потеряв сознание. Его внесли в квартиру директора Школы князя Львова, вызвали врачей.
Доктора не только не могли понять, что происходит с известным художником, но были даже не в силах успокоить эту дикую боль. Положение признали настолько серьезным, что откровенно сказали Серову о необходимости подумать о близких и составить завещание. Он лишь усмехнулся – денег у модного портретиста, всегда легкомысленно относившегося к меркантильным расчетам, не было, разве что мизерные суммы, недополученные с двух-трех заказчиков… Ему практически нечего было оставить своей семье.
Из квартиры Львова Серова перевезли на Арбат, в хирургическую клинику князя Чегодаева, расположенную в Трубниковском переулке. У Серова нашли прободение язвы, операция оказалась чрезвычайно тяжелой… По округе разнесся слух, что в клинике умирает известный художник, и множество людей устремилось в Трубниковский переулок, где им пришлось стоять на морозе несколько часов в ожидании известий.
Печальная новость докатилась и до особняка Морозовых на Смоленском бульваре… Маргарита Кирилловна, только-только похоронившая мужа, была потрясена.
Едва оправившись после операции, Серов задумался о том положении, в котором оказалась его семья. Нужно было срочно достать деньги, а он знал только одного человека, к которому можно было бы обратиться с подобной просьбой, не рискуя получить отказ, – Маргариту Морозову.
Он передает ей мольбу о помощи… Деньги, довольно крупную сумму даже для миллионерши, он из самолюбия просит «в долг», с условием, что вернет, когда поправится и снова начнет работать. Он и сам сомневается в этом, но мысль о несчастной, оставшейся без гроша жене заставляет его искать хотя бы такой выход.