Роман со счастливым концом

Самарский Михаил Александрович

Через десять минут в другом отделении сбербанка всё повторилось точь-в-точь, за исключением, что проверка проводилась при полном отсутствии беспокойных клиентов.

Выйдя из банка, Брамс смахнул со лба капельки пота. «Хорошо, – думал он, – сообщить, конечно, Константину Евсеевичу нужно, но как это сделать? Я смогу поставить его в известность об ошибке только после того, как он мне позвонит или напишет СМС. Думаю, ребятам нет смысла докладывать, имею в виду Колю и Дашу. Они тут при чём? Ладно, сам разберусь… Сегодня вряд ли кто-то будет звонить, Новый год, суета, хотя вроде там, в Америке,

время другое. В общем, Ёся, отставить суету! Аж голова разболелась. Чего переживать? Я ничего не украл, денег с карты ни копейки не потратил. Погоди-погоди, Ёся, ты как-то беспросветно отстал от жизни. Карта ведь на его имя! Наверняка он получает сообщения о тратах, о балансе. Вспоминай, как у тебя пять лет назад было? Не успел куда-то сунуть карту, как тут же СМС-ка прилетает: снято столько-то, баланс такой-то. Забыл, что ли? Если Фарберг перепутал карту и… А ведь для него это деньги не большие. Итак, что нужно сделать? А нужно провести какую-либо операцию, он увидит, что деньги сняты, увидит баланс, и сразу позвонит мне, я ему объявлю, так, мол, и так, вы товарищ Фарберг, карту свою мне случайно передали.

Осип Емельянович вернулся в безлюдный банк и решительно снял со счёта целых десять тысяч рублей. Реакции никакой не последовало.

«Ладно, – подумал Брамс, подходя к своему недавнему жилищу, – будь что будет, утро вечера мудренее!».

– Братва, вы здесь? – крикнул Осип во входное отверстие в фундаменте дома.

– А где же нам быть, Ёся? – раздался голос Акробата. – Ты куда пропал, твою мать. Мы уж тут и не знаем, то ли Новый год встречать, то ли поминки отмечать.

– Ни фига себе, – пробираясь под низкой балкой, прокряхтел композитор, – чего это вы поминать меня задумали? – Осип Емельянович зайдя в «гостиную» выпрямился почти во весь рост.

Акробат, присвистнув, аж подскочил!

– Дед, проснись, – закричал Митя и толкнул товарища, – ты посмотри на этого фраера! – Он подошёл вплотную к Брамсу и пощупал куртку. Вдохнув аромат одеколона, он закатил глаза и выпалил: – Ёся, ты хату ломанул, что ли?

– Здорово, Ёся, – хрипло поприветствовал Дед Акын и, протерев кулаками глаза, спросил: – Где это ты так прибарахлился?

– С женой помирился! – соврал Осип. – Встретились вчера у магазина, разговорились, решили вот… пожить вместе.

– Эх, – махнул рукой Акробат, – ещё одного друга потеряли.

– Ты с ума сошёл, – прикрикнул Дед, – сожалеет он. Человек в семью вернулся, радуйся за него, а ты «потеряли»…

– Да шучу я – шучу! Конечно, радуюсь, – сказал Митя и добавил: – Я бы тоже помирился, но у меня всё безнадёжно. С моей бесполезно говорить на эту тему. Хотя баба хорошая была, хозяйственная. Мы когда с ней жили вместе, я всё думал, куда она деньги девает, а после развода стал думать, где она их брала.

Мужики рассмеялись. Акробат, кивнув на пакет в руках Брамса, спросил: – Что это у тебя?

«Эх, врать, так врать», – мысленно произнёс Осип и, поставив пакет в центр подвала, объявил:

– Мужики, с Новым годом вас! Я жене рассказал о вас, она передала вам приветы, поздравления и гостинцы.

– Хорошая женщина, – удивлённо произнёс Дед. – Большого сердца человек.

Митя в мгновение ока оказался чуть ли не с головой

в пакете.

– Ё-моё, Дед, мандарины! Дай бог твоей жене здоровья! А это что? Ах, закусочка, а это.., – он известным жестом изобразил бутылку, – не догадалась положить?

– Копай глубже! – рассмеялся Брамс.

– Ай-я-яй! – воскликнул Акробат и вынул бутылку водки. – Смотри, Дед! Вот это праздник! Есть такая примета: как Новый год встретишь, так его и проживёшь. Слушай, Ёся, сколько же такой пузырь стоит? Что тут написано? «Премиум» – с ума сойти! Блин, лучше бы она нам деньгами подарок передала! Да за эти деньжищи мы бы пять поллитровок купили. Это ж надо – такие деньги потратить! Слушай, Ёся, а ты того, не втираешь нам в ухо солидол?

– С чего ты взял? – нахмурился Брамс.

– Может, всё-таки, хату взял, а нам стесняешься признаться? – с ехидцей произнёс Митя.

– Хватит чушь нести, – остановил товарища Осип. – Делать мне нечего, как по хатам лазать. Говорю же, помирился с женой.

– Отстань ты от человека, – грозно произнёс Дед, – что за привычка, к нему с добром, с подогревом, а он допрос учинил. Какое твоё дело? Если и ломанул чего, зачем лезешь в душу? Захочет, сам расскажет, а не захочет, значит, не твоё это собачье дело. Понял?

– Понял-понял, – с обидой в голосе ответил Митя. – Мы же товарищи, вот и спрашиваю.

– Присаживайся, Ёся, – предложил старик. – В ногах правды нет. – И язвительно добавил:– Или боишься испачкаться?

– Ну, что Ёсь, – Акробат уже откупорил бутылку, – с праздником? Пропустишь с нами соточку?

– Ребята, мне нужно идти, отпросился ненадолго! Не хочется в первый день нарваться на скандал. Дел во! – он чиркнул ребром ладони себя по горлу.

– Мы не настаиваем, – закивал головой Дед, – семья – это святое. Водка на стол, все дела под стол. Иди, брат, только нас не забывай, навещай, по возможности «подогревай». С Новым годом тебя!

– С Новым годом! – повторил Митя. – Давай, пока. Семья – хорошо, но свободы уже, видишь, меньше. Счастья тебе, братуха.

– Дед, телефон твой фурычит? – вспомнил Ёся.

– Фурычит, только я его выключаю, чтобы зарядку подольше сохранять, ты хотел позвонить?

– Нет-нет, – улыбнулся Брамс. – Назови номер, я наберу тебя. Мой определится, ты его сохрани на всякий случай. Всяко бывает, – Осип Емельянович развёл руки в сторону, – позвонишь, если что.

Сохранив номер, Дед Акын, улыбнувшись, сказал:

– Передавай от нас привет супруге, низкий ей поклон.

Друзья-приятели пожали друг другу руки, крепко обнялись и распрощались.

По дороге домой Осип Емельянович с большой скидкой купил лохматую ёлку.

«Новый год, – мысленно ликовал Брамс, – и то верно: как его встретишь, так и проживёшь!»

Глава 4. Прошлое и настоящее – звенья одной цепи.

Вечером настырность телефонных звонков значительно поубавилась, а к полуночи аппарат и вовсе умолк. Брамс, будто в воду глядел, включил звук, и аккурат прямо в первую минуту нового года по московскому времени раздался звонок. Осип Емельянович на миг растерялся и, показав определившийся номер Дарье, спросил: