Романов. Том 6
Шрифт:
— Все в порядке, Иван Тимофеевич, — заверил я одногруппника. — Идем?
Вдвоем мы добрались до кабинета, где уже присутствовал преподаватель. При виде меня Добронравов удивленно вскинул бровь, после чего медленно встал и произнес:
— Княжич Романов, что вы здесь делаете? — с нескрываемым интересом спросил преподаватель. — Разве вас еще не отчислили за пропуски?
— Не переживайте, Иван Семенович, — ответил я со всем почтением, чуть склоняя голову, — после сегодняшнего дня мы в стенах ЦГУ не столкнемся.
— А жаль, — хмыкнул он в ответ. — У меня для вас уже отдельная папочка с
Я не стал спорить и прошел на свое место.
Группа была уже в сборе, так что Виктория Львовна Морозова тут же повернулась ко мне с улыбкой. Выглядела боярышня сегодня еще краше прежнего.
— Спасибо, что пришли, Дмитрий, — сказала она, и в этот момент раздался звонок.
Иван Семенович поднялся со своего места и, кашлянув, объявил новую тему занятия. Я не отлынивал от учебы, все пропущенные материалы изучал, а потому мог бы вполне и ответить на вопросы Добронравова, но он потерял ко мне всякий интерес, и когда приходило время, спрашивал других студентов.
Я почувствовал себя здесь совершенно лишним. Забавно, но несмотря на то, что это не мой родной мир, я практически всегда ощущал себя на своем месте. И только сейчас, сидя на уроке среди своих биологических одногодок, осознавал, насколько велика разница между нами. Раньше, даже погружаясь в студенческую жизнь, я как-то пытался врастать в общество, не отрываться от коллектива и быть своим парнем.
Но как только появилась реальная возможность, я променял все студенческие радости на серьезную работу и развитие. С точки зрения благородного человека я больше пользы получил за те недели обучения под крылом Руслана Александровича, чем за месяцы учебы в Царском Государственном Университете.
Да, здесь оставалась библиотека по изучению магии, но я вполне найду все нужные документы в сети, как бы глубоко их ни прятали. «Оракул» снял с меня обязанность посещать любые занятия.
Как одаренный, я достиг своего предела, и преподаватели ничего нового мне не скажут. Более того, будучи человеком с большим опытом, чем положено моему местному телу, я еще и использую свои способности куда эффективнее, чем уже опытные воины.
А что касается теоретических знаний — так я всегда могу выдать задачу искусственному интеллекту, и он подберет мне все нужные данные, при этом сразу отсеяв лишние не оправдавшие себя гипотезы. Так что и исследования по работе магии мне куда эффективнее прорабатывать самому, чем полагаться на авторов, которые понятия не имели о банальной статистике.
Когда прозвенел звонок, Добронравов поднял взгляд на меня.
— Дмитрий Алексеевич, задержитесь на пару минут, я бы хотел с вами поговорить.
Виктория внимательно на меня посмотрела, остальные студенты уже стремились к выходу из кабинета. Наконец, Морозова покинула помещение, и я подошел к столу преподавателя.
— Вы очень одаренный молодой человек, Дмитрий Алексеевич, — произнес Иван Семенович. — Но, как и большинство гениев, недооцениваете методическую работу. То, что вам могли бы дать в стенах ЦГУ, разумеется, можно собрать по крупицам из других источников. Но я взял на себя смелость подготовить некоторые материалы для вашего самостоятельного изучения.
Неожиданный поворот. А мне казалось, что Добронравов не очень-то меня любит. Впрочем, судя по тому, что я видел за время учебы, Иван Семенович вообще никого не выделял. А тут такое предложение.
— Я не стану отказываться, — кивнул я собеседнику. — И благодарю вас за те знания, которыми вы меня обеспечили. Ваши занятия — одни из самых интересных, на мой взгляд. И я горжусь, что учился у вас, пусть и не прошел весь курс до конца.
Иван Семенович взглянул на меня остро, но я не кривил душой — он действительно виртуозно владел своим предметом, и мне нравилось у него учиться.
— Что ж, спасибо, княжич Романов, ваши слова греют мое старческое сердце, — со вздохом произнес Добронравов. — Тогда я перешлю вам собранные мной материалы на вашу почту. Если у вас возникнут вопросы, вы всегда сможете ко мне обратиться. Не обещаю, что отвечу сразу, но обязательно отзовусь.
Еще раз поклонившись, я покинул кабинет.
На втором занятии произошло то же самое. Меня подчеркнуто игнорировали, спрашивая других студентов. Единственное, что отличало ситуацию — я заметил, как все больше начинает волноваться Виктория. Остальные члены команды вели себя как обычно. И это было понятно, в конце концов, не их проект стоит на кону.
— Дмитрий Алексеевич, подойдите ко мне, остальные свободны, — объявил преподаватель, когда прозвенел звонок.
История повторилась, и мне на почту пообещали отправить материалы для самостоятельного изучения.
Один раз случайность, два закономерность. Очевидно, сверху пришел приказ, и потому мне дают возможность учиться, не посещая занятий очно. Тем более что и во второй раз я получил право обращаться с вопросами, если они возникнут.
Кто мог бы отдать такой приказ, и думать нечего. Государь явно не хочет, чтобы я превратился в необразованного дикаря. И, признаться честно, это было даже в некоторой степени приятно.
На телефон пришло оповещение от ректората ЦГУ, и я быстро ознакомился с изменениями.
Большой перерыв ознаменовал собой окончание занятий на сегодня для всех курсов. На прием пищи выделили стандартное время, после которого студентами нужно было явиться на конкурс.
В оповещении также отдельно указали, что все материалы по проектам уже доставлены. А комиссия, которая и будет оценивать труды студентов, пополнилась особым гостем.
Сам Михаил II снизошел к учащимся своего Университета. И уже учредил сразу несколько номинаций помимо ранее озвученных. Теперь, собственно, не должно остаться явных проигравших — и зная список проектов, можно было предположить, кому какой утешительный приз достанется.
В столовой было оживленно и нервно. Студенты поделились на зрителей и участников, и пока первые обсуждали приезд государя на конкурс, вторые переживали о том, чтобы не ударить перед царем лицом в грязь.
— Виктория, не волнуйтесь, мы победим, — с улыбкой заверил я, взяв девушку за руку.
Она нервно кивнула, не отрываясь от еды.
— Княжич дело говорит, — заметила Салтыкова. — Остальным ничего не светит. Так что лучше подумать о том, какую речь нужно будет сказать, когда государь объявит нашу победу.