Романов. Том 9
Шрифт:
— Тот, что направлен против одаренных, действовал схожим образом, — кивнула боярышня. — Я бы предположила, что автор таблетки и реальный изобретатель газов Измайлова — один и тот же человек. Или, как минимум, эти работы основаны на одном и том же даре. Слишком похожее действие, используется один и тот же принцип. Пожалуй, могу сказать точно: без магии здесь не обошлось.
Я снова хмыкнул, принимая ее ответ. В целом, было неудивительно, что игумена обеспечили запасным планом. Павел был снабжен последним средством избежать допроса.
— Мог он не знать, что в этой таблетке? — уточнил я напоследок, прежде чем оставить Волкову дальше разбираться с телом.
Василиса Святославовна посмотрела на меня с сомнением, затем перевела взгляд на таблетницу, где игумен держал свои лекарства.
— Если он сам ее наполнял, то обязан был знать, что именно кладет внутрь. Посмотрите, князь, пропустил ли он какой-то прием?
Я взглянул на метки, нанесенные на пластиковом контейнере. Часть пустовала — утренняя доза лекарств. А дневная, которая его и убила, была лишь начата. Игумен выбрал нужное средство, а остальные трогать не стал.
— Вполне возможно, что ему подбросили таблетку, подменив ей реальное лекарство, — прокомментировала Волкова. — Насколько я вижу, нужной дозы для укрепления сердечной мышцы в обеденном приеме нет.
— Значит, будем искать, кто имел доступ, — подытожил я, после чего обернулся к стоящему в стороне лейтенанту Курпатову.
Николай Дмитриевич все это время не мешал нам с боярышней возиться с трупом, не задавал вопросов и никак не комментировал наши действия. Похвально, конечно, что нам не мешали, но настало время подключить Царскую Службу Безопасности к делу.
— Не переживайте, Дмитрий Алексеевич, — кивнул он. — Я веду прямую трансляцию, так что сейчас наши люди начнут обыски в монастыре. И если кто-то мог подменить лекарство, мы обязательно это выясним.
Вот только я бы на месте такого человека уже давно пересек Черное море и скрылся на территории Османской империи. Тем более что сделать это морским путем легче легкого, как показывает практика.
— Работайте, Николай Дмитриевич, — ответил я. — Если потребуется помощь, можете обращаться ко мне напрямую.
— Благодарю, князь, — поклонился тот, и я вышел из покоев игумена.
Снаружи кипела простая работа — следователи ЦСБ допрашивали персонал гостиницы, восстанавливая картину случившегося. И хотя наличие камер многое проясняло, опричники не имели права манкировать обязанностями — дело касалось церковного человека, а значит, и спрос будет крайне серьезным.
Дойдя до лифта, я ткнул в кнопку. Охрана следовала за мной, не отходя дальше, чем на пару шагов. И сейчас Кирилл первым двинулся в кабину лифта, лишь после этого вошел я.
— Навестим его святейшество, — сказал я, и Олег, войдя последним, нажал на кнопку верхнего этажа.
Створки захлопнулись, и пока мы поднимались, я еще раз проверил видеозапись со смертью игумена. Нет, судя по лицу, он прекрасно знал, что собирается глотать. Слишком решительно нахмуренные брови и сжатые челюсти. Этот человек совершил свой поступок вполне осознанно.
Покинув лифт, я кивнул паре опричников, замерших у дверей в апартаменты, в которых я сам прожил не один день. Сотрудники ЦСБ расступились, открывая передо мной створки.
— Кирилл, Олег, останьтесь здесь, — велел я, прежде чем перешагнуть порог.
Охрана замерла на месте, а я нашел взглядом сидящего за столом патриарха Мефодия и двинулся к нему. Его святейшество, кажется, постарел с последней нашей встречи — настолько осунулось лицо, нос заострился, щеки впали.
— Ваше святейшество, — поклонился я, остановившись в трех шагах от стола патриарха.
— Здравствуй, князь, — блеклым голосом ответил он, после чего указал ладонью на свободное кресло. — Прошу, садись, поговорим.
Заняв предложенное место, я сложил руки на подлокотниках и с помощью «Оракула» воспользовался висящим на стене телевизором. Искусственный интеллект зациклил видеозапись последних минут игумена Павла, и мы дважды посмотрели, как он пьет свой яд, а потом валится замертво.
— Пожалуйста, выключи, — негромко попросил патриарх, поморщившись с омерзением.
— Хорошо, — отозвался я, и «Оракул» погасил дисплей. — Я сочувствую вам, ваше святейшество. Но как бы то ни было, игумен Павел мертв, и тем самым он разрешил нашу дилемму.
Патриарх приподнял бровь, глядя на меня с вопросом в глазах, и я пояснил, чуть наклонив голову:
— Если бы вы лишили его сана и сдали для суда государя, как я бы обязательно потребовал, был бы создан весьма серьезный прецедент, — сказал я. — Церковные люди не подвергались преследованию мирской судебной системы с тех пор, как царь сложил с себя полномочия главы Русской Православной Церкви.
— Это действительно так, — согласился патриарх Мефодий. — До того церковные сановники, бывало, отвечали перед государственным судом. Однако такого уже давно не случалось. Но ты ошибаешься, князь, все же игумен Павел не стал бы первым, кого лишили сана, чтобы отдать Царской Службе Безопасности.
Я улыбнулся в ответ.
— Пусть так, ваше святейшество. В любом случае, теперь это не имеет значения. Мой специалист пришел к выводу, что игумен Павел совершил грех самоубийства с помощью яда, который был разработан теми же людьми, кто придумал отравляющие вещества Измайлова, — проговорил я. — Таким образом, не осталось никого, кто бы мог ответить, как Татьяне Игоревне удалось скрыться из монастыря, инсценировав свою смерть. Наемник, причастный к подкупу игумена, наверняка мертв. Тот, кого послали убрать самого Павла — захвачен, но об истинной роли настоятеля не знает. И в итоге все, что у меня осталось — следы, указывающие на Британскую империю.