Романовы forever
Шрифт:
Но сегодня мышиная возня оператора здорово раздражала. Традиционный березовый сок подходил к концу, а великая княжна так ничего и не узнала. Беседа вообще не клеилась. Генри односложно отвечал на ее вопросы, а в какой-то момент и вовсе забылся настолько, что перешел на родной язык.
– Генри, я беспокоюсь из-за вас, – в конце концов сказала Екатерина по-английски. Она владела им не хуже, чем сам Генри – русским. В колл-центре ей постоянно приходилось общаться по телефону с иностранцами. – У вас все в порядке? Вы выглядите озабоченным.
– Ваше высочество, я бы не хотел загружать вас своими проблемами.
– Отчего
– Это и есть главная проблема, – снова пробурчал себе под нос Генри.
– Что? Что вы сказали? Я не расслышала, – не поверила своим ушам Екатерина.
– Я говорю, спасибо за сочувствие, ваше высочество, – громко сказал Генри, – но, боюсь, мне никто не в силах помочь. Пока, по крайней мере.
Екатерина попробовала отвлечь своего визави от грустных мыслей. Боже, да когда этот проклятый оператор наконец упакует свою камеру?
– Хотите посмеяться? – вспомнила она забавную историю. – Я тут видела в Интерсетке фотографии младшего внука вашей королевы Елизаветы. Того, который всегда скрывался от прессы, учился в закрытой школе, в публичных мероприятиях не участвовал, так что никто толком не знает, как он сейчас выглядит.
– Фотографии? – оживился парень.
– Да, правда, довольно размытые, на дальнем фокусе. – Екатерина была довольна, что удалось наконец привлечь внимание Генри. – Не знаю, где папарацци его подловили, кажется, он стоит на берегу какого-то моря. Черты лица плохо читаются… Но знаете что? Вам будет приятно узнать, что вы очень на него похожи. Он тоже рыжеволосый и высокий. Смешно, правда?
Генри встал.
– Да, – сказал он деревянным голосом. – Действительно смешно.
Глава 24. Императорская приемная в гараже
К середине августа император окончательно перебрался в гараж.
Здесь ему было хорошо и уютно. Тут был «Фодиатор», тут были все чертежи и инструменты. На одной стене Николай Константинович развесил большую дорожную карту, а на противоположной, в простой деревянной рамке – стихи своего родственника, великого князя Константина Константиновича Романова, творившего под псевдонимом К.Р.:
Что людьми зовется верхом счастья,
То считал тяжелым игом он.
Но, увы, непрошеною властью
Слишком рано был он облечен!
Поэзию государь не слишком любил, но именно эти строки были ему близки.
На стол император поставил мощный лэптоп с широким, специально для конструкторов, экраном и логотипом в виде коронованной золотой рыбки. Рыбка явно выигрывала у государя по части внешнего вида: он буквально не вылезал из рабочего комбинезона, порой даже ночуя на маленьком диванчике у дальней стены.
«Фодиатором» он теперь занимался почти круглосуточно.
В последние недели император даже визитеров принимал в гараже. Слушал министров и других малоинтересных ему деятелей вполуха, прилаживая трубку воздуховода или подкачивая толстенькое колесо-шасси.
Дошло уже до того, что прямо здесь стали проводиться международные встречи. Как-то раз Николай Константинович пригласил в мастерскую целую делегацию – участников русско-шведского фестиваля. Императору положено приветствовать хедлайнеров значимых культурных событий; но никто же не говорил, что нельзя их поприветствовать у себя в гараже!
Шведские певцы сначала немного стеснялись, оказавшись в непривычной обстановке. Их явно напрягал стоящий по центру помещения непонятный драндулет, накрытый брезентом (Николай Константинович перестраховался – а вдруг музыканты случайно разболтают его секреты представителям могучего шведского автоконцерна?). Но потом ребята расслабились, особенно когда император предложил им горячего чайку из электро-пых-пыха и горячих же пирожков с мясом, любезно предоставленных мини-версией скатерти-самобранки. Лайт-модель «Вот такие пироги», которую ВАЗЗ еще в прошлом году запустил в массовое производство, работала без сбоев. Николай Константинович, радуясь возможности поболтать на шведском, развлекал гостей историями о маме – экс-императрице, рьяно ведущей домашнее хозяйство и собственноручно ухаживающей за курами.
Сейчас они со Столыпиным, уже вполне оклемавшимся от конкурса, сидели на табуретках посреди мастерской и сочиняли официальное письмо премьер-министру.
– Считаю несправедливым оценивать детей одинаково, ведь физические данные у всех разные… – диктовал император, склонившись над массивной коробкой передач, стоящей на полу. Трансмиссия отличалась от обычной тем, что помимо стандартных, идущих сверху вниз команд («P» – паркинг, «R» – задний ход, «N» – нейтральная передача и «D» – драйв, то есть движение вперед), здесь еще справа имелась буковка «F» – fly, то есть лететь, а слева «S» – swim, то есть плыть. По задумке Николая Константиновича, при переводе рычага на одну из этих дополнительных букв автомобиль переходил либо в режим вертолета, либо в режим катера.
– Но ведь и умственные данные тоже у всех детей разные, а экзамены они сдают одинаковые, – возразил Столыпин, прекратив стучать по клавишам своего плоского лэптопа с рыбкой (модель «Камбала»).
– Нет, Семен, ты не понимаешь, – твердо сказал император, отрываясь от своих шестеренок. – Наша страна нацелена на интеллектуальное развитие своих граждан. Поэтому мозг следует тренировать постоянно, и экзамены в этом плане – хороший стимул. А уроки физкультуры в школах нам нужны в основном для здоровья. Кто желает стать профессиональным спортсменом – пожалуйста, все возможности открыты. Но заставлять детей падать от изнеможения ради хорошей оценки мы не будем.
– Слушаюсь, вашвеличество, – согласился Столыпин. – Я и сам, в бытность свою гимназистом, помнится, рыдал как младенец из-за плохой отметки по физкультуре в табеле.
– Верю, что рыдал, верю – эта картина прямо у меня перед глазами, так же как у примерно сотни миллионов зрителей «Всемогущего» по всему миру, – мягко сыронизировал Николай Константинович. – Ты не один такой мученик. Посмотри мою почту! Я буквально завален письмами от школьников и их родителей. Дети думают, раз я царь, могу делать что захочу. Да у креативного директора «Всемогущего» больше власти, чем у меня! Народу кажется, это так просто – взять и отменить оценки за физкультуру. Они не понимают, что максимум, на что я способен, – это робко попросить премьер-министра рассмотреть этот вопрос на очередном заседании Совета министров.