Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу
Шрифт:
Главной тенденцией его информационной политики было положительное отношение к Петру I, который, с точки зрения журнала, своими реформами заложил основу для превращения страны из «варварской Московии» в «цивилизованную Российскую империю». По мнению «Europ"aische Fama», главным препятствием для курса реформ являлся отсталый русский народ, который для завершения цивилизационного процесса нуждался в жестком управлении {23} .
Эта тенденция прослеживается и в статье об экскурсии Петра I с иностранными дипломатами в Петергоф. После подробного описания дворца и программы экскурсии по дворцовым покоям следовала общая оценка культурных достижений русского двора. В ней во всей полноте проявилась суть информационной политики «Europ"aische Fama». Несмотря на то, что журнал писал о наличии «каких-то развлечений» и «великокняжеских увеселений» в России, эти мероприятия, по мнению автора, не были так хорошо оформлены и подготовлены, как при дворах иных христианских государей. С одной стороны, констатировалось, что даже при русском дворе существует традиция отмечать не только дни рождения и тезоименитств монархов, но и праздники в честь святых покровителей царских орденов или в память о ратных победах и заключении мирных договоров. Кроме того, журнал уделял особое внимание страсти царя к придворным маскарадам {24} . Все события, которые в течение первых двух десятилетий XVIII в. стали важными элементами придворной жизни в России, причислялись к приметам
23
Подробнее см.: Blome A. Das deutsche Russlandbild im fr"uhen 18. Jahrhundert. Untersuchungen zur zeitgen"ossischen Presseberichterstattung "uber Russland unter Peter I. Wiesbaden, 2000. S. 121–122 (Forschungen zur osteurop"aischen Geschichte. Bd. 57); Fissahn B. Faszination und Erschrecken: Die Russlandberichterstattung der «Europ"aischen Fama» in der nachpetrinischen "Ara // Russen und Russland aus deutscher Sicht. 18. Jahrhundert: Aufkl"arung / Hrsg. von M. Keller. M"unchen, 1987. S. 136–152 (West-"ostliche Spiegelungen. Bd. 2); Korzun S. Heinrich von Huyssen (1666–1739). Prinzerzieher, Diplomat und Publizist in den Diensten Zar Peters I, des Grossen. Wiesbaden, 2013. S. 57–58 (Jabloniana. Quellen und Forschungen zur europ"aischen Kulturgeschichte der Fr"uhen Neuzeit. Bd. 3).
24
Europ"aische Fama. 1723. Theil 270. S. 495–498.
25
Подробнее см.: Агеева О. Г. Европейские образцы и церемониалы русского императорского двора XVIII в. // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия / Под ред. А. В. Голубева: в 5 т. М., 2000–2008. Т. 3. М., 2006. C. 249–269; она же. Императорский двор России. 1700–1796 годы. М., 2008. C. 19–51; Hughes L. The Courts of Moscow and St. Petersburg, c. 1547–1725 // The Princely Courts of Europe. Rituals, Politics and Culture under the Ancien R'egime 1500–1750 / Ed. by J. Adamson. London, 1999. P. 295–338.
26
Europ"aische Fama. 1723. Theil 270. S. 498–499.
Реляции европейских дипломатов со всей очевидностью повлияли и на общественное мнение о России на Западе. Последующие отчеты императорских эмиссаров свидетельствуют о том, что именно эти первые экскурсии с русским государем произвели неизгладимое впечатление на венский двор. Когда посол граф Амадей Рабутин в 1726 г. по приглашению Екатерины I побывал в Кронштадте и Петергофе, он отослал читателей своего отчета к более ранним донесениям Кинского и Гохгольцера. Несмотря на подробное описание, уже данное предшественником, Рабутин еще раз упомянул военно-стратегическое значение Кронштадта. Императорский посол назвал положение порта особенно выгодным, так как небольшая глубина моря и окружающие скалы делали его практически недоступным для врага. Кроме того, узкий вход в порт был настолько хорошо защищен от возможного захватчика, что русскому флоту там было нечего бояться. Помимо удачного укрепления порта он отметил хорошее качество конструкции и снаряжение русских кораблей, которые удивили не только его, но и всех присутствовавших шведских офицеров – более опытных экспертов в морском деле. Что касается Петергофа, Рабутин похвалил только «водопады» как самую впечатляющую достопримечательность дворцового парка {27} .
27
А. Рабутин – Ф. К. Шёнборну, Санкт-Петербург, 31.VIII.1726, см.: "OStA. HHStA. StA. RU II. Kt. 2. Berichte 1726 VII–XII. Fol. 183r–183v.
Краткость описания Рабутина не должна удивлять, так как во время пребывания в Петергофе произошли еще и другие важные события, которые легли в основу серьезных политических изменений в рамках системы международных отношений в Европе. Когда австрийский дипломат вместе с другими путешественниками уже сидел за столом, пришло сообщение о заключении в Вене союза между его государем и Екатериной I {28} . По словам Рабутина, российская императрица оказалась «тем более довольна» этой новостью, что теперь она могла «без всяких сомнений доверять дружбе цесаря», и ей не нужно было более «сомневаться в тесной связи» между двумя империями {29} . После такой явной демонстрации дружбы со стороны Екатерины I враги сближения между двумя дворами выразили в своих донесениях недовольство этим событием. Француз Жан Маньян, например, утверждал, что русский и голштинский дворы пришли в большой восторг по поводу заключения союза, потому что ожидали больших выгод от этого альянса {30} . Итак, совместная экскурсия Екатерины с иностранными дипломатами стала сценой публичного сближения дворов Вены и Санкт-Петербурга.
28
Подробнее см.: Некрасов Г. А. Роль России в европейской международной политике 1725–1739 гг. М., 1976. С. 82–104; Нелипович С. Г. Союз двуглавых орлов. Русско-австрийский альянс второй четверти XVIII в. М., 2010. C. 21–33; Kliwar J. Der "osterreichisch-russische B"undnisvertrag des Jahres 1726. Phil. Diss. Wien, 1921 (рукопись); Leitsch W. Der Wandel der "osterreichischen Russlandpolitik in den Jahren 1724–1726 // Jahrb"ucher f"ur Geschichte Osteuropas. Neue Folge. 1958/1959. Jg. 6. S. 33–91.
29
А. Рабутин – Ф. К. Шёнборну, Санкт-Петербург, 31.VIII.1726, см.: "OStA. HHStA. StA. RU II. Kt. 2. Berichte 1726 VII–XII. Fol. 183v–184v; Брикнер А. Австрийские дипломаты в России. По документам венского архива // Вестник Европы. 1893. Т. 28. № 12. С. 512.
30
Ж. Маньян – Ш. Ж.-Б. Флёрио графу Морвиллю, Санкт-Петербург, 31.VIII.1726 // Сб. РИО. СПб., 1888. Т. 64: Донесения французских посланников и поверенных в делах при русском дворе. Ч. 6. С. 401.
Приведенные примеры дипломатических путешествий показали, что Романовы по разным причинам брали на себя роль экскурсоводов при иностранных посланниках. Таким дипломатическим путешествиям придавалась функция индикатора взаимоотношений между приглашающим монархом и двором приглашенного дипломата. В то же время, экскурсии были призваны предъявить дипломатическому корпусу достопримечательности Российской империи, что свидетельствует о политическом характере культурных мероприятий при дворах раннего Нового времени. Поскольку эти события долгое время незаслуженно рассматривались как мелочи на фоне масштабных
Н. Ю. Болотина. Последний путь царевны Прасковьи Ивановны: церемониал похорон члена императорской фамилии Романовых
В настоящее время церемониалы дома Романовых XVIII в., в том числе и нововведения этого периода в организации последнего пути императоров и членов их фамилий, находятся в поле зрения историков {31} . При этом основное внимание уделяется порядку погребения царствующих монархов, менее изученными остаются церемониалы других представителей императорского дома.
31
См.: Агеева О. Г. Петербургский траурный церемониал дома Романовых в начале XVIII в. // Феномен Петербурга: Труды Второй Международной конференции, состоявшейся 27–30 ноября 2000 г. во Всероссийском музее А. С. Пушкина. СПб., 2001. Вып. 2. С. 491–505; Алексеева М. А. Изображения коронационных и погребальных церемоний XVIII в.: изданные и неизданные альбомы // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 26. СПб., 1998. С. 232–240; Логунова М. О. Траурный церемониал в Российской империи в XVIII–XIX вв. Автореф. дисс. … канд. ист. наук. СПб., 2010 (в диссертации представлена подробная историография проблемы, но источниковая база не включает материалы РГАДА).
До начала XVIII в. организацией заупокойных служб по членам царской фамилии занимался Панихидный приказ в составе одного дьяка и одного подьячего {32} , а денежные расходы казны на поминовение умерших государей и их родных осуществлялись Государевой мастерской палатой, о чем сохранились документальные свидетельства в фонде 396 «Архив Оружейной палаты» в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА). С петровских времен работу по финансовой и церемониальной подготовке похорон стали проводить специально создаваемые после смерти монарха так называемые «Печальные комиссии», материалы которых отложились в фонде Сената в РГАДА. Здесь же в коллекции «Исторические и церемониальные дела» (Ф. 156), происходящей из архива Коллегии иностранных дел, и в Разряде № 2 бывшего Государственного архива Российской империи хранится ряд интересных документов, связанных с разработкой порядка похорон членов императорской фамилии Романовых. Это специально составленные схемы шествий погребальных процессий с графическими, иногда в красках, изображениями гробов, императорских регалий, орденов, знамен и т. д. Как правило, в последний путь Романовых сопровождали их родственники – представители царствующего дома, гвардейские и армейские полки, придворные, высшие военные и гражданские чины.
32
Государственность России. Словарь-справочник. М., 2001. Кн. 3. С. 291.
Основу церемониала похорон членов императорской фамилии заложил порядок погребения Петра Великого. Церемония похорон была составлена ближайшим сподвижником императора Я. В. Брюсом по образцу французских, немецких и шведских королевских погребений. Похоронный кортеж стал демонстрацией имперских свершений первого российского императора и вызвал необычайный интерес иностранных дипломатов. 24 марта 1725 г. австрийский посланник Себастиан Гохгольцер сообщал императору Священной Римской империи Карлу VI: «Иностранные министры не были приглашены на похороны, но здешнее министерство не только им, но и мне сообщило о том, что было приготовлено приличное место для иностранных министров в церкви, куда они могли бы по желанию собраться; но поскольку они намного больше хотели наблюдать похоронный ход и всю процессию, никто, в том числе и я, не пришел в церковь» {33} .
33
"OStA. HHStA. StA. Russland I. Kt. 29. Berichte 1725 – Mai 1729. Fol. 162v.
Вскоре после похорон Сенат опубликовал «Описание порядка державного при погребении блаженныя высокославныя и вечно достойнейшия памяти […] Петра Великого» (в Санкт-Петербурге вышло из печати в 1725 г., в Москве – в следующем, 1726 г.). В РГАДА сохранилось схематичное изображение погребальной процессии Петра I в виде свитка с указанием последовательности шествия и рисунками его элементов: гроба, регалий, орденов, штандартов, мечей, орденских знаков и др. {34} По этому образцу также в форме свитка был составлен и план церемонии погребения его внука императора Петра II в феврале 1730 г. {35}
34
РГАДА. Ф. 156. Д. 41. Л. 23. М. А. Алексеева в указанной статье высказала предположение о том, что этот свиток был составлен для подготовки погребального альбома. Позволим себе не согласиться с этой версией. По нашему мнению, документ был создан в ходе планирования церемонии.
35
РГАДА. Ф. 156. Д. 51.
Меньше внимания исследователей привлекали церемониалы похорон нецарствующих женщин из рода Романовых – жен, сестер, дочерей. Здесь также Петром I были приняты нововведения уже при погребении его тетки царевны Татьяны Михайловны, скончавшейся в Москве 24 августа 1709 г. Тело усопшей было выставлено на ложе, покрытом красным сукном, на гробе лежал золотистый атлас с разводами. Уже на следующий день состоялось погребальное шествие из Кремлевского дворца к месту упокоения в Вознесенский монастырь. Во главе процессии шли священники с хоругвями, с каждой стороны гроба – дьяконы с кадилами, дворяне несли крышку гроба. В последний путь Татьяну Михайловну провожали члены царствующего дома – царевич Алексей Петрович, царицы Марфа Матвеевна и Прасковья Федоровна, царевны. Все были в траурной одежде {36} .
36
Чин погребения царицы Татьяны Михайловны // Древняя Российская вивлиофика. М., 1774. Ч. 4. С. 352–367; Описание погребения блаженной памяти императора Николая I с присовокуплением исторического очерка погребений царей и императоров всероссийских. СПб., 1856. С. 5.
В январе 1716 г. уже в Петербурге состоялись похороны второй супруги царя Федора Алексеевича царицы Марфы Матвеевны {37} . Умерла она 31 декабря 1715 г., но похоронена была только 7 января 1716 г. в соборе Петропавловской крепости. Сохранилось несколько мемуарных описаний церемонии, в разработке которой участвовал лично Петр I. Торжество отличалось масштабностью: все-таки хоронили вдовствующую царицу, хотя и была она на троне всего 71 день. В знак высокого положения Марфы Матвеевны генерал-ревизор В. Н. Зотов «нес герб российской и имя умершей резное златое в зеленостях цветов на высоком жезле» {38} .
37
О сохранившихся описаниях похорон царицы Марфы Матвеевны см.: Агеева О. Г. К истории траурного церемониала Романовых петровского времени: редкий рисунок погребения представительницы царской семьи (из ОР РНБ) // Петровское время в лицах – 2007: Материалы научной конференции. СПб., 2007. С. 6–7; Наумов В. П. Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников. М., 2010. Текст доступен по адресу:(дата последнего посещения 31.III.2015); Погосян Е. Петр I – архитектор российской истории. СПб., 2001. Текст доступен по адресу:(дата последнего посещения 31.III.2015).
38
РГАДА. Ф. 2. Дела, относящиеся до императорской фамилии. Оп. 1. Д. 181. Л. 1.