Романовы. История великой династии

Пчелов Евгений Владимирович

Опыт 14 декабря многому его научил. Своему сыну Александру он говорил: «Если, что Боже сохрани, случилось какое-либо движение или беспорядок, садись сейчас на коня и смело явись там, где нужно будет, призвав, ежели потребно, войско, и усмиряй, буде можно, без пролития крови. Но в случае упорства мятежников не щади, ибо, жертвуя несколькими, спасёшь Россию». И далее: «Помни всегда, что Государь в своём высоком сане, получив от Провидения скипетр и меч, не должен никогда убегать от возмущения… Глава монархического правительства теряет и позорит себя, уступив на один шаг восстанию! Его обязанность поддерживать силою права свои и предшественников. Его долг пасть, если суждено, но на ступенях трона». Так Николай всегда поступал и в дальнейшем.

Главной

целью своего царствования Николай считал сохранение незыблемости самодержавия. Подобно Петру он идеализировал государство, считая своим долгом, как и долгом каждого своего подданного, беззаветное служение ему. «Я смотрю на человеческую жизнь только как на службу, так как каждый служит», – сказал он как-то раз. И сам старался соответствовать идеалу правителя. Ратовал за дисциплину, но и сам прежде всего был дисциплинирован. Порядок, чёткость, организованность, предельная ясность в действиях – вот чего он требовал от себя и от других. Работал по 18 часов в сутки и, по словам Тютчевой, «принимал на себя больше труда и забот, чем последний подёнщик из его подданных».

Именно стремление императора к упорядоченности дало возможность провести кодификацию всего российского законодательства. Этой грандиозной работой руководил М.М. Сперанский. «Вместо сочинения новых законов я велел собрать сперва вполне и привести в порядок те, которые уже существуют, а самое дело по его важности взял в непосредственное моё руководство», – писал император. В результате были созданы Полное собрание законов Российской империи в 45 томах (более 30 000 законодательных актов, начиная с Соборного Уложения царя Алексея Михайловича) и Свод законов из 15 томов действующего законодательства. Этот поистине подвижнический труд остался беспримерным в российской истории.

В своём стремлении наладить как дoлжно работу государственных учреждений Николай боролся с праздностью и взяточничеством (правда, с минимальным успехом). Последнее является одной из причин разрешения им к постановке комедии Н.В. Гоголя «Ревизор». После премьеры Николай произнёс знаменитую фразу: «Всем досталось, а больше всех мне».

Кабинет императора Николая I в Зимнем дворце. 1840-е гг.

Николай, подобно Екатерине II и Александру I, признавал крепостное право злом, но считал, что решать эту проблему необходимо неторопливо и постепенно. В его правление работали 9 секретных комитетов по крестьянскому делу, но некоторые изменения произошли только в «государственной деревне», то есть для крестьян, принадлежавших государству. Эту реформу Николай считал прелюдией к преобразованиям в положении и частновладельческих крестьян. Но решимости проводить эти преобразования у императора не было. Боясь расшатать государственный корабль, Николай выбрал путь сохранения прежних устоев и лишь незначительной их коррекции. Идеологическая формула «Православие – Самодержавие – Народность», выдвинутая министром народного просвещения графом С.С. Уваровым и понравившаяся государю своей простотой, как нельзя лучше выражала суть николаевской политики.

Эпоха Николая I – время мощного национального подъёма. Новым символом имперской власти становится Большой Кремлёвский дворец. Император поддерживает культ подвигов во имя Отечества – и прежде всего Отечественной войны 1812 года, истинного взлёта национального самосознания. В борьбе с узурпаторами, грозящими гибелью старой Европе, Николай видел свой священный долг. Он поддерживал усилия европейских держав на предотвращение революционных взрывов. Испытавший сам подобное выступление в 1825 году, Николай, человек железной воли и такого же твёрдого слова, сказав однажды, что, пока в нём сохранится дыхание жизни, революции в России не будет, сдержал своё обещание. Плохо ли, хорошо ли, но сдержал. В 1831 году подавил восстание в Польше, а в 1849-м помог справиться и с венгерским восстанием. В этом смысле он продолжал политику Александра I – Россия должна быть гарантом спокойствия в Европе.

Николай был великодушным человеком и умел прощать. Как и Елизавета Петровна,

имел особую традицию в помиловании преступников, хоть и не отменил смертную казнь. Прощал всех осуждённых за публичное оскорбление его достоинства. Личным обидам не придавал никакого значения, полагая, что всегда должен быть выше этого. Мог, например, перед всем полком попросить прощения у несправедливо обиженного им офицера.

Прекрасная, «романовская», память, помогавшая ему узнавать в лицо и помнить по имени даже простых солдат, снискала ему большую популярность в армии. Вообще армия виделась ему идеальной системой, где всё подчинено единому плану, всё действует чётко, быстро и безотказно. Вера в армию была у него безграничной.

Отличался немалой личной храбростью. Когда в столице вспыхнул холерный бунт, 23 июня 1831 года он выехал в коляске к пятитысячной толпе, собравшейся на Сенной площади, и обращением к народу прекратил беспорядки. Свою речь закончил словами: «До кого вы добираетесь, кого вы хотите, меня ли? Я никого не страшусь, вот я!» Смущённый народ закричал «Ура!». Так же пресёк он волнения и в Новгородских военных поселениях, вызванные всё той же холерой. Незаурядную смелость и решительность проявил император во время грандиозного пожара Зимнего дворца 17 декабря 1837 года. Тогда погибло большинство великолепных залов, но многие вещи удалось спасти. Только чёткость и организованность действий позволили не допустить огонь в Военную галерею 1812 года и сохранить бесценную коллекцию живописи. Восстановление Зимнего прошло в очень сжатые сроки. Участников этой гигантской работы наградили особой медалью с изображением дворца и всего одним словом императора – «Благодарю». То же слово на смертном одре он произнёс, прощаясь с Великой княгиней Еленой Павловной, вдовой своего брата Михаила.

Способен он был и на искреннюю дружбу. Своим близким другом считал Бенкендорфа. Когда тот заболел холерой, Николай тотчас приехал к нему «и потом в течение с лишком трёх недель каждый день удостаивал… своим посещением и продолжительною беседою».

С юных лет император неплохо рисовал. Имел хороший художественный вкус. По его инициативе немецкий архитектор Лео фон Кленце построил в Петербурге специальное музейное здание – Новый Эрмитаж, где разместились богатейшие императорские коллекции. В 1852 году Эрмитаж открылся для публики. Очень любил музыку и, подобно Фридриху Великому, неплохо играл на флейте, был тонким ценителем оперного и балетного искусства.

Пожар в Зимнем дворце 17 декабря 1837 года. Акварель Б. Грина. 1838 г.

В разгар трагической для России Крымской войны Николай скончался. Его смерть многим показалась неожиданной. На самом деле он простудился, получил воспаление лёгких и проболел две недели. Поползли слухи о том, что Николай, не выдержав потрясений, покончил с собой. Зная, как искренне верил император в Бога, сложно представить, что он мог совершить такой страшный грех. По легенде, незадолго до смерти он сказал наследнику – сыну Александру: «Сдаю тебе мою команду, к сожалению, не в том порядке, как желал, оставляя много хлопот и забот». Главный завет, оставленный им своему преемнику, состоял в двух простых словах: «Служи России». Одной из последних фраз, обращённых к цесаревичу, была: «Держи всё – держи всё». «Эти слова сопровождались энергичным жестом руки, обозначавшим, что держать нужно крепко» (А.Ф. Тютчева).

В завещании Николая есть такие строки: «Благодарю всех меня любивших, всех мне служивших. Прощаю всех меня ненавидевших. Прошу всех, кого мог неумышленно огорчить, меня простить. Я был человек со всеми слабостями, коими люди подвержены; старался исправиться в том, что за собой худого знал. В ином успевал, в другом нет; прошу искренно меня простить. Я умираю с благодарным сердцем за всё благо, которым Богу угодно было на сем преходящем мире меня наградить, с пламенною любовью к нашей славной России, которой служил по крайнему моему разумению верой и правдой; жалею, что не могу произвести того добра, которого столь искренно желал. Сын мой меня заменит».