Романовы. Семейные тайны русских императоров

Балязин Вольдемар Николаевич

Вот к чему привели Россию Романовы! Что они погибнут, и притом очень скоро, — это ясно».

«Так что же делать?» — спрашивал Лемке. И отвечал: «Надо мужественно вступать в борьбу за спасение страны от самой себя и нести крест ради молодого поколения».

Что дела обстоят именно так, понимали многие — и будущие «белые», и будущие «красные», — да только ответ на вопрос: «Кого и как спасать в этой стране?», давали они совершенно по-разному.

То же самое — «мужественно вступать в борьбу за спасение страны от самой себя» — исповедовали и другие русские патриоты. И у многих из них спасение России напрямую связывалось с уничтожением главного «демона зла» — Распутина. Против него, против группировавшихся вокруг него министров, против императрицы, изображавшейся

немецкой шпионкой на русском троне, сплотились почти все оппозиционные самодержавию силы. 1 ноября 1916 года на заседании Государственной думы лидер кадетской партии и так называемого «прогрессивного блока», состоявшего из трехсот депутатов правого крыла, приват-доцент по русской истории П. Н. Милюков открыто обвинил Штюрмера в пособничестве неприятелю и был поддержан всей Думой. Николай II пошел на уступки и уволил Штюрмера, как человека, не способного отстоять не только линию правительства, но и самого себя. Премьер-министром был назначен А. Ф. Трепов, доказавший еще в 1905 году, что чего другого, а твердости ему не занимать. Но оказалось, что одной твердости недостаточно, а других необходимых качеств у Трепова не было. Довольно неожиданно для царя союзниками Думы стали некоторые из его собственных родственников. Богобоязненная и милосердная Елизавета Федоровна, никогда не остававшаяся в стороне, если видела какую-нибудь несправедливость, в начале декабря 1916 года сказала Николаю II: «Распутин раздражает общество и, компрометируя царскую семью, ведет династию к гибели». Присутствовавшая при сем Александра Федоровна решительно попросила сестру никогда более этого вопроса не касаться. Эта встреча оказалась последней в их жизни.

И уж совсем непредвиденным оказалось для Николая письмо из Лондона, от Великого князя Михаила Михайловича, мужа внучки Пушкина, графини Меренберг: «Я только что возвратился из Букингемского дворца. Жоржи (король Англии Георг V, двоюродный брат Николая II. — В. Б.) очень огорчен политическим положением в России. Агенты Интеллидженс Сервис, обычно очень хорошо осведомленные, предсказывают в России революцию. Я искренне надеюсь, Ники, что ты найдешь возможным удовлетворить справедливые требования народа, пока еще не поздно».

Великий князь Николай Михайлович, по просьбе Марии Федоровны и сестер императора Ольги и Ксении, тоже обратился к царю с письмом. «Ты находишься накануне эры новых волнений, скажу больше — накануне эры покушений. Поверь мне, если я так напираю на твое собственное освобождение от создавшихся оков, то я это делаю не из личных побуждений, а только ради надежды и упования спасти тебя, твой престол и нашу дорогую Родину от самых тяжких и непоправимых последствий».

Из письма следует, что и мать Николая II, и его сестры Ольга и Ксения, и единомышленник Ксении, ее муж Великий князь Александр Михайлович, а значит, и все другие «Михайловичи» — дружный и сплоченный многочисленный и могущественный клан — также разделяли эту озабоченность.

Не остался в стороне и брат Николая II Михаил, который в 1916 году вернулся с фронта в Гатчину и занял должность генерал-инспектора кавалерии, сдав свою дивизию князю Д. П. Багратиону. И Михаил, и его жена, теперь уже принятая при дворе, тоже были противниками Распутина. Однако Николай II, как и прежде, все эти просьбы, наставления, заклинания и поучения оставил без внимания. Тогда среди его родственников нашлись смелые молодые люди, которые решились на убийство Распутина.

Убийство «Святого черта»

В главе о Николае I уже рассказывалось о внебрачном сыне внучки Кутузова Елизаветы Федоровны Тизенгаузен и прусского короля Фридриха-Вильгельма III, дочь которого была русской императрицей, женой Николая I. Мальчик, привезенный в Россию под именем Феликса Форгача, приходился императрице единокровным братом. Разумеется, что это не афишировалось, и когда в 1836 году Феликса определили в артиллерийское училище, ему дали фамилию Эльстон.

При покровительстве двух императоров — Николая I и Александра II — служба

его шла весьма успешно, может быть, еще и потому что он довольно долго не был женат и отыскал себе невесту на тридцатом году, будучи уже полковником артиллерии. Его невестой стала дочь генерала от артиллерии, члена Государственного Совета Сергея Павловича Сумарокова — Елена Сергеевна. Генерал был внучатый племянник знаменитого драматурга А. П. Сумарокова, род которого традиционно роднился с аристократической российской и европейской элитой.

Когда Феликс Эльстон получил согласие на брак, две старшие дочери генерала уже были замужем. Зоя Сергеевна была княгиней Оболенской, а Мария Сергеевна — княгиней Голицыной. Как только в царской семье узнали о предстоящей свадьбе, генерала С. П. Сумарокова сразу возвели в графское достоинство, а еще через двенадцать дней указом передали этот титул и Феликсу Николаевичу, повелев ему впредь именоваться — «графом Сумароковым-Эльстон». Вскоре у молодых супругов родился сын, названный Феликсом. Это имя стало затем традиционным в семье. Когда Феликс Феликсович в 1882 году женился на княжне Зинаиде Николаевне Юсуповой, в роде Юсуповых не было ни одного представителя по мужской линии. И потому мужу З. Н. Юсуповой, Феликсу Феликсовичу Сумарокову-Эльстон, императорским указом, изданным в 1891 году, было велено именоваться «князем Юсуповым, графом Сумароковым-Эльстон». Соответственно, право на этот двойной титул получали и их дети.

11 марта 1887 года у Зинаиды Николаевны и Феликса Феликсовича родился сын, которого назвали, конечно же, Феликсом, именуя его, чуть-чуть в шутку, но и с очевидным подтекстом, «Феликсом III». И, нужно сказать, Феликс III с малых лет почитал себя особой царской крови, как мы теперь знаем, не без достаточных к тому оснований. Из-за своего более чем неординарного происхождения он с малых лет был близок к царской семье и дружил с детьми Николая II и многих Великих князей. Феликс Юсупов получил прекрасное образование, завершив курс наук в Оксфорде.

Возвратившись из Англии, Феликс III, очень красивый, молодой, баснословно богатый князь, стал добиваться руки Великой княжны Ирины Александровны — дочери Великого князя Александра Михайловича и родной сестры Николая II Ксении. Свадьба 18-летней Ирины и Феликса, которому шел 27-й год, состоялась 9 февраля 1914 года в Аничковом дворце и была последним большим семейным праздником в доме Романовых.

В дневнике Николая II осталась об этой свадьбе такая запись: «В 2 часа Аликс и я с детьми поехали в город в Аничков на свадьбу Ирины и Феликса Юсупова. Все прошло очень хорошо. Народу было множество. Все проходили через зимний сад мимо Мама и новобрачных и так поздравляли их».

Мать и отец Ирины были решительными противниками Распутина, из-за чего отношения между ними и царской четой сильно испортились. Случилось так, что ярая поклонница старца Муня Головина в юности была влюблена в Феликса Юсупова и познакомила молодого, тогда еще не женатого князя, с Распутиным. Оба они со временем стали проявлять друг к другу взаимный интерес: Распутин хотел улучшить свое сильно пошатнувшееся положение в великокняжеских кругах, а Юсупов — разобраться в этом непонятном ему феномене. Несколько раз они встречались, демонстрируя один другому дружеское расположение, — Юсупов, играя на гитаре, пел романсы, а старец пытался расположить князя душевными откровениями. Мало-помалу Феликс убедился, что многолетние разговоры о Распутине, которого резко осуждали его родители, абсолютно справедливы.

В конце 1916 года Феликс особенно близко сошелся с двоюродным братом Николая II Великим князем Дмитрием Павловичем, который был одним из любимцев царя. Затем в курс дела был введен В. М. Пуришкевич — один из главных основателей черносотенных организаций — «Союз русского народа» и «Союз Михаила Архангела». Друзья-заговорщики вовлекли его в свой заговор после того, как 19 ноября 1916 года Пуришкевич сказал: «В былые годы, в былые столетия Гришка Отрепьев колебал основы русской державы. Гришка Отрепьев воскрес в Гришке Распутине, но этот Гришка, живущий при других условиях, опаснее Гришки Отрепьева».