Романовы
Шрифт:
По натуре консерватор, Алексей Михайлович всё же вводил некоторые новшества — к примеру первые театральные «комедийные действа». «Наслышавшись от многих послов, что перед европейскими государями часто даются театральные представления с хорами и иные развлечения ради препровождения времени и рассеяния скуки, — рассказывал уже упомянутый Рейтенфельс, — он как-то неожиданно приказал представить ему образчик сего в виде какой-нибудь французской пляски... Сперва, правда, царь не хотел было разрешить музыку как нечто совершенно новое и, некоторым образом, языческое, но когда ему поставили на вид, что без музыки нельзя устроить хора, как танцовщикам нельзя плясать без ног, то он несколько неохотно предоставил всё на усмотрение самих актеров. На самое представление царь смотрел, сидя перед сценой
Надо полагать, Алексею Михайловичу понравилось представление и особенно хор, славивший могущественного государя: «Велико, правда, твоё царство, управляемое твоею мудростью, но ещё больше слава о доблестях твоих, высоко превозносящая тебя. Твоя мудрость и геройская мощь могут даровать нам после долгой мрачной войны златые мирные времена, а справедливый суд твой и вместе с ним милость, сияя неземным светом, делают твой нрав богоподобным. Высокие качества твои должно приравнять к качествам богов, ибо тебе уже теперь все уступают. О, светлое солнце, луна и звёзды русских! Живи же постоянно в высшем благополучии, и да будет всегда несчастье далеко от тебя».
Этим благопожеланиям не суждено было исполниться. 1 сентября 1674 года царь «объявил» народу своего сына Фёдора как наследника престола. 19 января 1676 года Алексей Михайлович смотрел комедию с музыкой, а 30 января неожиданно умер сорока семи лет от роду. Государству предстояло пережить несколько лет, заполненных борьбой придворных группировок при малолетних царских детях.
Глава третья ВРЕМЯ МЯТЕЖЕЙ
Учинилось на Москве смятение всему великому государству.
Бельский летописец
«И бысть сей государь кроткий»
К моменту смерти Алексея Михайловича старшему из его сыновей, Фёдору, было всего 14 лет. Царевич с детства отличался слабым здоровьем — «скорбел ножками», которые часто опухали. Ко времени вступления на престол он получил обычное «кремлёвское» образование — выучился читать (по азбуке, часослову и Псалтыри), писать и считать. Поздние свидетельства говорят, что Фёдор «изрядные вирши складывал», но если это и соответствует действительности, его литературные опыты до нас не дошли. Во всяком случае, Фёдор был более образованным, чем его отец и дед. В его библиотеке имелись латинские и «немецкие» книги; в связи с проектом избрания царевича на трон Речи Посполитой в 1674 году его даже пытались учить латыни, но, видимо, недолго, так что едва ли он хорошо владел ею.
«Это был молодой государь, довольно красивый, но, по болезни, с лица немного жёлтый и одутловатый. Он сидел на троне отца, покрытом также чёрным. Сам его величество был одет в чёрную дамастовую одежду, подбитую соболями; на голове его была чёрная суконная шапка, подбитая соболями, а в руке чёрного дерева костыль, на который он часто опирался, так как был очень слаб» — таким увидели юного повелителя огромной страны нидерландский посланник Кунраад фан Кленк со свитой на аудиенции 24 апреля 1676 года.
В июне того же года «благоверный и благородный и Богом преукрашенный, святыя православныя и непорочныя христи-анския благочестивыя веры крепкий поборник, великий государь, царь и великий князь Феодор Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, и многих государств и земель восточных и западных и северных отчич и дедич, и наследник, и государь, и обладатель, изволил венчатися царским венцем и диадимою, еже есть святыми бармами, по древнему своему царскому чину, и восприяти в руку свою прародителей своих, прежних великих государей, царей и великих князей Российских, и отца своего государева, блаженныя памяти ве-ликаго государя, царя и великаго князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, скипетр и царский чин и яблоко самодержавное держати во смотрение и во одержание, на великом и превысочайшем, пресветлом и прекрасном, дражайшем
Торжественная церемония, призванная возвысить власть утвердившейся династии, не могла скрыть от искушённых придворных зрителей болезненной слабости третьего из Романовых на российском престоле. Сохранилось не слишком достоверное польское известие о том, что боярин Артамон Матвеев сделал попытку подговорить стрельцов в обход старших братьев сделать царём маленького Петра Алексеевича, поскольку «Фёдор лежит больной, так что мало надежды на его жизнь». Но бояре во главе с влиятельным князем Юрием Алексеевичем Долгоруковым при поддержке патриарха Иоакима посадили на престол Фёдора. Возможно, это сообщение отражает лишь ходившие в кругу московских иноземцев толки; но датский резидент Магнус Гэ уже в феврале 1676 года сообщил в Копенгаген, что новый царь долго не проживёт и его двор «разделился на несколько партий».
Действительно, за спиной юного государя началась борьба придворных группировок — Милославских и Нарышкиных. Скоро Матвеев был отправлен в ссылку в Пустозёрск, а брат вдовы Алексея Михайловича Иван Нарышкин по доносу лекаря обвинён в подстрекательстве своего слуги к убийству царя из пищали. Крёстной матерью Фёдора была его старшая сестра, несостоявшаяся супруга датского принца Ирина Михайловна, ставшая теперь убеждённой последовательницей старой веры. Она и её сторонники склоняли государя к возвращению дониконовского обряда — готовился его «поход» к мощам святой Анны Кашинской (в гробу пальцы её правой руки были сложены в двоеперстие). Однако сопротивление патриарха не позволило придворным староверам осуществить этот замысел. Вместе с Иоакимом действовали «ближние люди» нового царя — постельничий Иван Языков; учитель Фёдора Симеон Полоцкий, окольничий Алексей Лихачёв и его брат думный дворянин Михаил Лихачёв. В итоге юный царь сделал свой первый серьёзный выбор — поддержал церковную реформу и отказался вернуть «старую веру».
Фёдор интересовался польскими «конституциями» (постановлениями сейма Речи Посполитой); в его покоях висели портреты польского и французского королей. Монах и придворный историк царевны Софьи Сильвестр Медведев писал, что советники царя вводили «всякие новые дела в государстве... иноземским обычаям подражающе». Одним из таких советников оказался польский шляхтич Павел Негребецкий, которому молодой государь поручил разработать проект учреждения в России академии и составить первую гербовную книгу русской знати. Ещё одного придворного, стольника С. Ф. Николева (сына француза-протестанта полковника Никола де Манора), Фёдор уполномочил ведать «церковное и дворовое, и хоромное, и садовое строение на Москве». В сентябре 1679 года молодой царь впервые показался на людях в польской одежде — нижнем кафтане с узкими рукавами и верхнем с широкими; окружавшая его свита щеголяла в модных в Польше «турских» (турецких) кафтанах с серебряными нашивками. В 1680 году царь своим указом повелел носить при дворе вместо старых московских охабней и однорядок более практичное «служилое платье ферезеи и кафтаны долгополые», но в то же время запретил надевать короткое иноземное платье. Но эти новшества в целом не выходили за рамки дворца и круга придворной знати.
Фёдору было трудно крепко держать бразды правления. Документы рассказывают о том, как государь ездил на богомолья, но его участие в повседневном управлении оставило мало следов в источниках. Больной цингой Фёдор неделями не выходил из палат; от его имени страной правили несколько влиятельных бояр: князь Ю. А. Долгоруков, Б. М. Хитрово, князь Н. И. Одоевский и др. «Старые бояре» запретили театральные представления при дворе, пытались даже отменить крайне необходимое стране почтовое сообщение и выслать из России всех иностранных резидентов. В декабре 1677 года были ликвидированы Монастырский и Челобитный приказы, которые помогали государю контролировать Церковь и держать под надзором систему управления. И. М. Милославский в 1680 году объединил было под своей властью четыре финансовых приказа, но через полгода управление двумя из них было отобрано у боярина.