Романтический возраст
Шрифт:
МЕЛИСАНДА. Ты называешь это романтикой, Джейн? Теннис, благотворительные балы и тесные туфли?
ДЖЕЙН (неуверенно). Нет, дорогая, конечно же, это не романтика, но ты понимаешь, о чем я.
МЕЛИСАНДА. Возьми вот эту обыкновенную бытовую историю, которую только что рассказала нам моя мать, и сравни ее с романтическими легендами, которые дошли до нас из глубины веков. Печально, Джейн, что теперь люди готовы довольствоваться столь малым.
ДЖЕЙН. Да, дорогая, это грустно, так грустно, но я не думаю, что тетя Мэри…
МЕЛИСАНДА. Я не виню маму. Нынче это обычное
ДЖЕЙН. Не осталось, дорогая. Я не столь романтична, как ты, но в этом полностью с тобой согласна. Как печально. Уж не знаю, в чем причина, но романтики не осталось.
МЕЛИСАНДА. От одной мысли о том, как нынче женятся, пробирает дрожь.
ДЖЕЙН (подыгрывая кузине). Точно пробирает!
МЕЛИСАНДА. Он встречает Ее (она содрогается всем телом)… на благотворительном балу, или на теннисном корте… (снова содрогается)… или на поле для гольфа. Он приходит к ее матери… возможно, в цилиндре… а то (трагически) и в котелке.
ДЖЕЙН. В котелке! Поневоле содрогнешься.
МЕЛИСАНДА. Ее мать тактично наводит справки о его годовом доходе, узнает, что он – милый, добропорядочный молодой человек и решает, что он женится на ее дочери. Его приглашают прийти вновь, его приглашают на приемы и званые обеды. Всем понятно, что он влюблен в дочь. Члены семьи стремятся оставить их вдвоем… если представляется возможность, Джейн (пренебрежительно). Но, разумеется, если только представляется.
ДЖЕЙН (неуверенно). Да, дорогая.
МЕЛИСАНДА. Приходит день, когда он делает ей предложение.
ДЖЕЙН (с восторгом, представляя себе, что предложение делают ей) Ох!
МЕЛИСАНДА. Он бормочет какие-то далеко не самые прекрасные слова, которые она принимает за предложение. Идет и говорит матери. Он идет и говорит отцу. Они обручены. Теперь он называет ее «моя невеста», она его – мой жених». Обрученными они могут оставаться долгие месяцы…
ДЖЕЙН. Иногда годы, Мелисанда.
МЕЛИСАНДА. Долгие годы… и когда они куда-нибудь приходят, люди отпускают на их счет глупые шутки и очень громко кашляют, если они заходят в комнату, где больше никого нет. Наконец, они уезжают на медовый месяц, сообщая всем, и, прежде всего, газетчикам, где они его проведут, а потом возвращаются и начинают говорить о хлебном соусе. Джейн, это ужасно.
ДЖЕЙН. Ужасно, дорогая. (И добавляет с любопытством). Но как поступишь ты?
МЕЛИСАНДА. Как поступлю я? Как поступлю я, Джейн?
ДЖЕЙН. Видишь ли, Сэнди… я хотела сказать, Мелисанда… видишь ли, дорогая, это двадцатый век и…
МЕЛИСАНДА. Иногда я вижу, как он, закованный в броню, проезжает на коне под моим решетчатым окном.
«И в свете солнечном и ясномКаменья на седле прекрасном,Шлем и доспехи яркой сталиЕдиным пламенем сияли,Когда он мчатся в Камелот.Носил свой меч могучий онВ ножнах, что крыты серебром,И латы издавали звон,Когда он мчался в Камелот [3] »3
Из поэмы Альфреда Теннисона «Владычица Шалотта» («Lady of Shalott»)
ДЖЕЙН. Я знаю, дорогая. Но, разумеется, теперь они туда не мчатся.
МЕЛИСАНДА. И когда он проезжает на коне под моей комнатой, напевая себе под нос, я машу ему нежно-белой рукой, которую просунула сквозь решетку, и бросаю вниз что-нибудь в знак моего расположения, пустячок, который он может прикрепить к шлему, розу… возможно, всего лишь розу.
ДЖЕЙН (благоговейно). Мелисанда, неужели? Помашешь ему нежно-белой рукой? (Машет рукой). Я хочу сказать, это будет… ты понимаешь, очень уж смело.
МЕЛИСАНДА. Смело!
ДЖЕЙН (расстроено). Ну, я хочу сказать… разумеется, в те времена все было иначе.
МЕЛИСАНДА. А как еще он мог узнать, что я люблю его? Как еще он мог прикрепить мой подарок к шлему, отправляясь на битву?
ДЖЕЙН. Да, разумеется, только так.
МЕЛИСАНДА. А потом, победив в бою всех врагов, он возвращается ко мне. Я скручиваю простыни, связываю их в веревку, ибо меня заточили в моей комнате, и спускаюсь по ней к нему. Он сажает меня в седло перед собой, и мы вместе уезжаем в большой мир, вместе навсегда!
ДЖЕЙН (в некотором недоумении). Ты собираешься выйти замуж, дорогая, или ты… э…
МЕЛИСАНДА. По пути мы останавливаемся у маленькой обители отшельника, и добрый священник венчает нас, объявляя мужем и женой.
ДЖЕЙН (облегченно). И слава Богу.
МЕЛИСАНДА. Иногда он не в доспехах. Он – принц из Волшебной страны. А мой отец – король соседней страны, которой сильно докучает дракон.
ДЖЕЙН. Кто, дорогая?
МЕЛИСАНДА. Дракон.
ДЖЕЙН. Да, конечно.
МЕЛИСАНДА. Король, мой отец, предлагает мою руку и половину королевства тому, кто убьет дракона. Принц, который случайно проезжал по нашей стране, принимает вызов. И дракон сжирает его.
ДЖЕЙН. Ох, Мелисанда, разве ты не полюбила его?
МЕЛИСАНДА. Я удостоила его мимолетного взгляда. Он не тронул моего сердца.
ДЖЕЙН. Я так рада.
МЕЛМСАНДА. Другой принц берется за это дело. Бесстрашно бросается на злобного монстра. Увы, дракон сжирает и его.
ДЖЕЙН (сочувственно). Бедняжка.
МЕЛИСАНДА. А потом, как-то вечером, во дворец моего отца приезжает прекрасный и скромный юноша, одетый в синее и золотое, и просит, чтобы ему разрешили попытать счастья с драконом. Проходя по тронному залу по пути в спальню, я случайно сталкиваюсь с ним. Наши взгляды встречаются… Ох, Джейн!
ДЖЕЙН. Дорогая!.. Вот где тебе бы жить, Мелисанда. В те далекие времена.
МЕЛИСАНДА. Они никогда не вернутся?
ДЖЕЙН. Скорее нет, чем да. Люди нынче не одеваются в синее и золотое. Я про мужчин.