Романтика, 21
Шрифт:
Его ответ в четыре слова,
Тогда не мог он их понять,
Он будто бы в Афинах снова,
Все время повернулось вспять!
«Что мне твои мечты и планы?
Они бессмысленны и странны!
Там где пройдешь сегодня ты,
С войсками покоряя страны,
Пройдут толпища Александров,
Ничто
Для солнца нет значенья в лицах,
Оно всем светит с высоты…
Земле, животным, людям, птицам,
Когда восходит и садится…
Так отойди в сторонку ты!»
Хмур и задумчив Александр,
Понятен стал ему аскет.
…Жизнь наша, в лучшем, лишь театр,
А, может, её вовсе нет.
Один из ярких полководцев,
Великий воин всех времен,
Постиг навряд ли смысл солнца,
Но помнит мир еще о нем.
Он строил ход цивилизаций,
Миллионы судеб предрешил,
А Диоген в своих занятьях
Всю жизнь так в бочке и прожил.
Познав Вселенной символизмы,
Он ставил вечные вопросы
И озаботился их смыслом,
Недаром, он ведь был философ…
Он был учитель поколений,
Его уроки, как завет,
Для нас бессмертны и нетленны,
Хоть примененья им и нет.
Буря
Tiefe Stille herrscht im Wasser,
Ohne Regung ruht das Meer,
Und bek"ummert sieht der Schiffer
Glatte Fl"ache rings umher.
Keine Luft von keiner Seite!
Todesstille f"urchterlich!
In der ungeheuern Weite
reget keine Welle sich.
Ветер с моря летел,
Как воздушная тень,
И в порывах тоски
Отдавались плески.
Знойный воздух иссох.
Разожженный песок
С горстью камней пустых
Чуть дышал и грустил.
Шельф, нагретый водой,
Гнал быстрее прибой
И он несся один
Среди синих картин.
Облаков белый плед
Плыл куда-то вослед.
Солнце выше неслось
Догонять свою ось.
Лихорадило день…
Ветер резче летел.
На застывших камнях
След затишья и дня.
К предзакатному сну
Приносило волну.
И она все длинней
Приходила с морей…
На небе широкие, грозные тучи,
На море стихия, воздвигшая волны,
С небес пробивается маленький лучик —
Вода принимает его непокорно.
На скалах прибрежных, где прячутся чайки,
На самой отвесной и самой высокой
Застыл человек, наблюдающий схватки
Природы, в ночи порождающей рокот.
Под яростью кипящих, властных волн
На глубине спокойно дышит море,
Отчаянный шкипер под тучей грозовой
Уводит шхуну в сумрака просторы.
И вновь он чувствует дух смерти-забияки,
Которая все ближе подбирается к нему,
А с нею больше нету сил для драки
И, обреченный, он летит в волну…
А смерч гложет море, а буря все круче…
От пропасти края махнул он с разбегу!
Достать ли молнии телом могучим
Или сойти под полосками света?!
Скала не заметила шаг в гидросферу,
Лишь вспенился гребень пречерной волны —
Он просто вонзился в морскую поверхность
До невероятной для глаз глубины.
Маячит за сумраком старая шхуна
Где шкипер вздыхает, но бойко плывет.
Вода в злобной пене безумно мутнеет
Да брызги кидаются в водоворот.
Штормит его сердце, он духом приподнят.
Хоть вплавь разобьется о стены и вал.
Но вызов безжалостно сильной природы
Он все-таки в этой дуэли принял.
Им смерть всем расскажет покойную сказку
И вечность откроет секреты свои
На дне закопает песок белый, вязкий
Под тихие мерные моря стихи.
Откроются двери чудесного мира.
О море, о море! Ласкаясь водой
Ты будто в утробе нас держишь томимых
Младенцев во влаге влекомой, живой.
Мертвый штиль стоит над морем.
Ветра не тревожит рок.
По его прозрачной кроне
Не проходит холодок.
В час спокойствия природы
Шхуны снасти не видны.
Спит пловец, упавший в воду.
Скалы спят и валуны.
Посвящение
Перевод И. B. Гете (Zueignung)
Стучалось утро по небесной кромке,