Романы
Шрифт:
…а узнав Куря, что белый царь поднимается на войну, и сам идет с своей ордой служить по найму у белого царя. – Печенегов, по сообщению летописи, нанимал князь Игорь; «Повесть временных лет» подчеркивает, что в 986 г., в отсутствие Святослава, они впервые пришли войной на Русь.
То не ясен сокол… из престольного, – Изменив имя Владимир на Святослав, Вельтман использует отрывок из былины.
…за двадцать шесть лет… Русь и Печенегов… – То есть в 941 г., когда согласно «Повести временных лет» набег Игоря на Константинополь был отбит греками. Но ни в «Повести», ни в Новгородской I летописи (использовавшей более древний, чем «Повесть», источник), ни в «Хронике Георгия Амартола», ни в «Краткой Палее», ни, наконец, в обширнейшем рассказе «Жития Василия Нового» нет известий об участии в походе печенегов и столкновениях русичей с болгарами. Вельтман домыслил этот эпизод, исходя из того, что первый мир Руси с печенегами был заключен уже в 915 г., а болгары могли преследовать проходящих мимо них воинов Игоревых.
Огнемир, воевода сторожевого отряда, и первое поражение руссов нужны были Вельтману из художественных, композиционных соображений, так же как и обвинение Сурсувула в убийстве болгарского царя Петра. У Льва Дьякона об этих событиях рассказывается так: «Святослав, собрав ополчение, состоящее из шестидесяти тысяч храбрых воинов, кроме обозных отрядов, отправился против Мисян с Патрикием Калокиром…Мисяне, услышав, что он проходит уже мимо Истра и готовится сделать высадку на берег, выступили против него с тридцатью тысячами войска. Тавры быстро сошли с судов, простерли пред собою щиты, извлекли мечи и начали поражать их без всякой пощады. Они (болгары. – А. Б.) не выдержали первого сего нападения, обратились в бегство и к стыду своему заперлись в Дористоле (укрепленный город Мисян). Тогда, говорят, предводитель их Петр, человек благочестивый и почтенный, тронутый сим нечаянным бегством, получил параличный удар и вскоре преселился из сей жизни».
…побудили Святослава столь неожиданно напасть на Преслав. – Только взяв Преслав – столицу Болгарского царства, Святослав в повести мог познакомиться с изображениями царя Петра и дочери его Райны. Но в источниках о взятии Святославом Преслава ничего не говорится. В первом своем походе, о котором рассказывает здесь автор, князь удовольствовался занятием Дунайской Болгарии, и в том числе Переяславца – Малого Преслава на Дунае, по-видимому, без боя. Но во время отлучки Святослава в Киев провизантийская группировка при дворе нового царя Бориса одержала верх; Переяславец был осажден и затем захвачен болгарами. «Повесть временных лет» сообщает, что в 971 г., вернувшись из Киева, «пришел Святослав в Переяславец, и затворились болгары в городе. И вышли болгары на битву против Святослава, и была сеча велика, и стали одолевать болгары. И сказал Святослав своим воинам: „Здесь нам и умереть! Постоим же мужественно, братья и дружина!“» И к вечеру одолел Святослав, и взял город приступом, и послал к грекам со словами: «Хочу итти на вас и взять столицу вашу, как и этот город». Последние слова летописца ясно показывают, что в столкновении с болгарами Русь винила греков. Именно на них, а не на царя Бориса в Преславе двинул Святослав своих воинов.
…разбил комитопула Самуила, собравшего войско, прошел тучей по поморью Болгарии и по Дунаю, одождил калеными стрелами и камнями города. – Речь вновь идет о завоевании Дунайских гирл, когда, согласно летописи, Святослав взял восемьдесят городов. Вскоре после этого Болгария разделилась – Западная Болгария, управлявшаяся комитопулами, заняла антивизантийскую позицию, и Святослав не предпринимал против нее никаких враждебных действий. Сражение с Самуилом появилось в повести в связи с тем, что Вельтман склонен был считать Святослава преемником царя Симеона, боровшегося за единство Болгарии.
…Симеон, предав огню и мечу Македонию и Фракию, стал уже Станом близ Влахерны. – Вельтман использует сочинение продолжателя «Хроники Георгия Амартола». Далее в описании унижения Романа автор использует тот же источник (см.: Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола. Пг., 1920, т. 1).
…Симеон умер именно в тот день и час, когда голова его, изваянная мною из воску, растаяла на костре посереди площади Таврической… – В «Хронике Амартола» (на которую опирается в данном случае и «Повесть временных лет») смерть Симеона представлена более реалистично.
Чужой земли ищешь ты, а от своей отчуждался! – В «Повести временных лет» рассказывается, что, после того как воевода Претич снял в 968 г. осаду Киева, печенеги не покинули русскую землю и стояли на р. Лыбеди. «И послали киевляне к Святославу со словами: „Ты, князь, ищешь чужой земли, а свою покинул. А нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих? Услышав эти слова, Святослав с дружиною скоро сел на коней и вернулся в Киев; приветствовал мать свою и детей и сокрушался о том, что случилось с ними от печенегов. И собрал воинов, прогнал печенегов в поле, и наступил мир“».
Прилепился я к богу отцов моих… в путях моих. – В диалоге Ольги и Святослава Вельтман использует текст летописи, относящийся к юности князя.
Святослав не мог противиться последнему желанию больной матери. – Рассказ о жизни Святослава в Киеве также взят из «Повести временых лет»: «В год 6477 (969). Сказал Святослав матери своей и боярам своим: „Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае. – Там середина земли моей, туда стекаются все блага…“ Отвечала ему Ольга: „Видишь – я больна; куда хочешь уйти от меня?“ – Ибо она уже разболелась. И продолжала: „Когда похоронишь меня, – отправляйся куда захочешь“. Через три дня Ольга умерла, и плакали по ней плачем великим сын ее и внуки ее, и все люди». На следующий, 970 год «Святослав посадил Ярополка в Киеве, а Олега у древлян». Тут как раз случились новгородские послы, прося себе князя. «И взяли себе новгородцы Владимира, и пошел Владимир с Добрынею, своим дядей, в Новгород, а Святослав в Переяславец (на Дунае)».
По первому слову не умирюсь с царем вашим… кто под рукою моею. – О посольстве греков рассказывает Лев Дьякон. «С Святославом, предводителем Российской рати, он (император Иоанн. – А. Б.) решил примириться. Итак, отправляет к нему послов с требованием, чтобы он, получив обещанную Никифором награду, по случаю похода против Мисян, возвратился в свои области, к Киммерийскому Боспору, и оставил Мисию, принадлежащую Римлянам, как древнюю часть Македонии». Здесь отчетливо видно коварство византийцев, дезавуировавших своего посла калокира и решивших не только лишить Святослава Дунайских гирл, но и присвоить себе суверенное Болгарское царство! Святослав поступил мудро, не вступая в пререкания о толковании договора и предоставляя грекам самим разорвать его. Он дал послам Римским следующий гордый ответ: «Что он не оставит сей богатой области, если не дадут ему великой суммы денег, если не выкупят завоеванных городов (во Фракии) и пленных. Ежели Римляне, говорил он, не захотят мне столько заплатить, то да переселятся они из Европы, им не принадлежащей, в Азию!» Второе посольство Цимисхия сообщило руссам: «…советуем вам, как друзьям, немедленно и без всяких отговорок выступить из земли, вам не принадлежащей; не послушав сего совета, вы разорвете союз наш, а не мы». Далее следовали оскорбления и угрозы. «Не вижу никакой необходимости, побуждающей Римского государя к нам итти, – ответил Святослав, – посему да не трудится путешествовать в нашу землю: мы сами скоро поставим шатры свои пред Византийскими воротами…» Император «по невежеству своему… считает Русских слабыми женщинами и хочет устрашить их своими угрозами, как пугают детей разными чучелами». Любопытно, что даже в передаче византийского автора Святослав высказывается красноречивее, чем Иоанн Цимисхий.
…нанять в помощь конницу угорскую и ожидать великого князя. – Венгры были давними союзниками Руси в войнах с Византией. В 30 – 40-х г. X в. их нападения на греков координировались с действиями русских князей; во время первого похода Святослава в Болгарию венгерская конница действовала на Днестре; когда в 968 г, отношения Святослава с Константинополем обострились, угры совершили набег на Фессалонику. Святославу первому из русских князей удалось создать настоящий антивизантийский союз: против появившихся во Фракии армий патрикия Петра и Варда Склира он сумел двинуть два отряда: в первом были русские воины, во главе с самим князем. В ожесточенном сражении, описанном летописью, они разгромили войска Петра. Другой отряд состоял из трех частей: первую составляли болгары и руссы, вторую венгры, третью – печенеги; о составе и действиях этого отряда сообщают византийские хронисты Лев Дьякон и Скилица, на которых и опирался Вельтман.
…Греки взяли Преслав. – Преслав пал уже после возвращения Святослава в Болгарию. Вельтман, очевидно, стремился снять бремя поражений с непобедимого дотоле князя: поэтому в повести, вопреки историческим фактам, Святослав прибывает в Болгарию к началу обороны Доростола, – и тут же вновь покидает поле битвы, бросившись спасать Райну.
Василиса Феофания, по смерти Романа, за малолетством наследников его… <…> …заключить в монастырь и казнить ее сообщников. – «Феофана, – пишет Лев Дьяков, – будучи из незнатного рода, превосходила всех женщин красотою и свежестию своего тела; и потому император Роман сочетался с него браком». После смерти Романа она с сыновьями Василием и Константином приняла «от Совета и патриарха Полиевкта власть самодержавную». Никифор Фока, захватив с помощью армии престол, решил легализировать захват власти: «Обручился с супругою императора Романа, прекрасною лакедемонянкою, и, после воздержанного образа жизни, получил склонность к мясоядению». «Чрезвычайно плененный ее красотою, – говорит о Никифоре хронист, – он имел к ней чрезмерную благосклонность». Нетрудно было предположить, что сего могучего воина хватит ненадолго: и действительно – вскоре мы видим Фоку предающимся по ночам молитвам и спящим на полу. Неутомимая Феофания вызывает в столицу соратника Никифора – Иоанна Цимисхия, прячет его у себя, впускает ночью в опочивальню императора, отдыхающего «на полу на барсовой коже и красном войлоке». Вырвав Никифору бороду, заговорщики изрубили его и провозгласили Иоанна императором. Но патриарх Полиевкт, «муж святой, престарелый, но пламенный духом», потребовал у Иоанна соблюсти видимость благополучия, казнив заговорщиков и сослав Феофанию. Предпочтя императорский венец пожилой императрице, Цимисхий так и поступил.