Ромашка для Снежного принца
Шрифт:
– Что? – оторопела она.
– Ты не позволишь мне заблудиться в этом большом городе и универе. А я не позволю тебе ещё что-нибудь сломать. Отлично ведь? Мы прекрасно дополняемся.
– Ты сейчас издеваешься?
– Да никогда, – уверил Морозов, – раз уж учимся в одной группе, то и пар у нас одинаковое количество. Освободимся в одно время.
– И?
Ответа Камилла не дождалась, поскольку голос Угрюмова предупреждающе повысился, и всей аудитории пришлось смолкнуть. Вот так всегда, хоть не дыши на его лекциях. Скорее бы перерыв. И скорее бы явилась Тонька.
– Пишем,
– Не поделишься ручкой и листком бумаги? – с видом брошенного щенка спросил Роман, – так уж вышло, что я сегодня в некотором роде на разведке, не взял ничего такого.
Камилла покачала головой, перекинула свои чудесные волосы на одно плечо, чтоб лучше видеть соседа, и пододвинула к нему одну из тетрадей. Рядом устроила ручку. Морозов пробормотал благодарность, глядя на яркую розовую обложку в россыпи блёсток.
– Она шла бесплатно, в подарок к другим, вот и взяла, – видимо замечая выражение его лица, пояснила Камилла, – не нравится, можешь выбросить после занятий.
– Выбросить? Да никогда, – хмыкнул Роман, – ещё как нравится.
– Ты странный.
– Есть такое дело, – простодушно улыбнулся он.
Снова умолкая, они принялись записывать за преподавателем, пытаясь успеть законспектировать хотя бы основную мысль. Камилла давно привыкла к той скорости, с которой диктовал вредный доцент Угрюмов. Теперь придётся смириться с этим и её соседу.
Иногда она осторожно поглядывала на Романа, опасаясь очередной выходки. Но он был серьёзен и сосредоточен, аккуратным почерком исписывая страницы подаренной тетради. Кто же такой, Роман Морозов? Почему перевёлся сюда? Почему сразу не поступал в этот универ? И что самое интересное, почему был знаком девчонкам, которые болтали о них на крыльце? Что они там говорили о голосовании? Любопытство одолело её, но смешивалось с острым желанием попроситься выйти в туалет, а самой сбежать в неизвестном направлении.
Почему Тоньки так долго нет? Такое ощущение, что пишет реферат, а не забирает его из дома. А может, случилось что по дороге? Маршрутки ездят, как попало, а сейчас всё обледенело, и сугробы по колено… Фантазия пошла вразнос, и она совсем разволновалась. Позвонить с аудитории никак не получится. Угрюмов со своих занятий никого никогда не отпускал, только если кто при смерти оказывался.
Камилла едва дождалась окончания пары, не преминув обратить внимание на то, как сосредоточен был к лекции сосед, будто превратился в другого человека. Её не донимал расспросами, не произнёс и слова. Новенький оказался прилежным заучкой? Наверняка учился отлично. Но, сейчас пора было бежать. Раздавшийся звонок стал сигналом к «старту», и Камилла наспех схватила тетради, уже на ходу забрасывая их в рюкзак.
– Осторожнее, – с беспокойством прозвучал ей вслед голос Морозова, – зачем так спешить?
Он поднял с пола оброненную беглянкой ручку и только вздохнул. От него сбегала или ещё что приключилось? И где его двойняшку носило?
Камилла тем временем вырулила в шумный коридор, стараясь привычно держаться
– Где ты? – спросила она нетерпеливо, едва в динамике раздался голос подруги, – почему ещё не вернулась?
– Да здесь я уже, – проворчала Воробьёва, – в фойе захожу. Мамка все мозги вынула, еле с дома смылась.
– Что случилось? – спускаясь по ступенькам, и крепко держась свободной рукой за перила, Камилла слушала подругу.
– Ты сама где? – уточнила Тоня, – к библиотеке иди.
– Сейчас буду.
Спотыкаясь, но устояв на ногах, Камилла свернула в очередной коридор, радуясь тому, что здесь было тише и свободнее. Конечно, соседство с библиотекой и что самое страшное – Натальей Евстафьевной, отпугивало вездесущих студентов. Тоня вышагивала вдоль скамеек, стряхивая с волос таявший снег. Шапки и капюшоны она игнорировала с неизменным упорством. Стоило подруге появиться перед нею, Воробьёва остановилась.
– Что с тобой? – поинтересовалась Камилла, – не нашла реферат? Или дома что-то случилось?
– Нет, ну ты представляешь? – повысила голос Тоня, сразу утихая, поскольку вспомнила, что находилась у библиотеки.
Девушка села на скамейку, хлопнув рядом с собой ладонью, приглашая подругу присоединиться к ней.
– Я так и знала, что до меня теперь снова докопаются, – непонятно кому пригрозив кулаком, заговорила Воробьёва, – выгляжу я, видите ли, не так, как положено.
– Кто тебе это сказал? Мама? – Камилла присела рядышком с ней.
– Ну да. Она всегда была недовольна моим видом. Я не понимаю, что с ним не так?
– И в самом деле… – пробормотала Камилла, – но почему именно сейчас решила снова заговорить об этом?
– Да из-за брата. Из-за чего же ещё?
– Да? – тревожно выдохнула подруга, – и где твой брат сейчас? Почему из-за него твоя мама переживает?
Если даже родная мать в таком состоянии, едва сынуля приехал, то что дальше будет? Не зря она переживала!
– Мил, – серьёзно поглядела на неё Воробьёва, только подтверждая опасения, – ты это… Брат у меня специфический, хотела предупредить, чтоб ты сильно не волновалась. Ты никому не говори, что мы с ним «одной крови», ладно? Я его уже просила, и тебе говорю.
Камилла замерла, стискивая ладонями край скамейки. Выходит, он настолько ужасен, что даже Тонька его боялась признавать братом?
– Я поняла, – ломким голосом отозвалась девушка, – а где сейчас твой брат?
– Не знаю, – таким же тоном произнесла Тоня, – где-то в универе. А ты сама, чего такая бледная, Мил? Глазищи-то какие огромные, будто чёрта увидела. Опять во что-то вляпалась, пока меня не было?
– Тонь, мне конец, – несчастно объявила Камилла, – в этот раз, наверное, точно конец…