Ромашка
Шрифт:
— Как догадалась?
— Но запаху. — Невозмутимо заявила Нила. — Ты им слишком пропах. Или он тобой. Даже кровать, в которой ты не спал, пахнет тобой.
Вар’ри усмехнулся:
— Глупо прокололся.
Нила же, напротив, нахмурилась:
— Тебя уже давно могли вычислить. О чем ты только думал? — И глаза ее расширились, едва она вспомнила в каком состоянии принесли «некроманта» в лечебницу. — И как ты вообще посмел подвергать себя опасности на границе? Ты же советник, а не капитан военной стражи!
Девушка, сидя на явно
И в глазах советника, слушающий все эти претензии светилось все то же обожание и так же нежность, что и в глазах Варми.
Нила осеклась и продолжила более спокойно:
— Смотрю на тебя и вижу его, смотрю на него и вижу тебя… Это не иллюзия, что вы вообще такое?
— Проклятые… — С ужасом выдохнул за их спинами Миай.
— Проклятые? Это как? — Нила с недоумением на лице и в голосе повернулась к оборотню.
— Это когда вместо человека и зверя оборотень состоит из двух человеческих личин. — Миай рассматривал оборотня то ли, как чудо-чудесное, то ли, как нечто невыразимо притягательное и, одновременно, поразительно отвратительное.
— Но почему об этом никто не знает и никогда никто не слышал? — Нахмурила темные выразительные брови девушка.
— Потому что это одна их постыдных тайн оборотней, что не выходит из семей… — Тихо произнес Миай и сел рядом с Нилой и «некромантом», совершенно невежливо подвинув последнего.
Когда разговор идет и тайнах такого уровня, становится не до манер и условностей. И Миайю сейчас было глубоко плевать на то, что рядом с ним, спутанный некромантским проклятием, лежит известный на всю Солейю Третий советник. А на нем сидит ему, Миаю, нужная девушка и пожирает последнего таким взглядом, словно готова тут же слиться с ним в пароксизме страсти. В этот момент Нила посмотрела на Миая и он понял, что не только с Третим советником…
— И как ты выжил? — Миай с трудом оторвался от завораживающего взгляда девушки.
— Родители слишком долго ждали ребенка. И когда выяснилось, что я не такой, как все в роду, вместо того, чтобы перерезать мне горло на алтаре, они стали учить скрывать вторую сущность и пытаться сосуществовать с ней в одном теле.
— На алтаре? — Нила задохнулась от ужаса. Искры в ее волосах хаотично забегали, делая их серебристо-фиолетовыми.
— Всех детей, кто проклят, приносят в жертву на алтаре с изображением ягоды волчьего плюща… — Безжизненным голосом продолжил Миай. — Я столько лет пытался понять откуда эти алтари и почему убивают детей, но кроме старой и забытой и самими оборотнями легенды о том, что двуликий оборотень приведет в мир новых богов больше ничего не нашел.
— И… — Осторожно начал «некромант». — Кто у тебя? — В голосе Вар’ри оказалось столько неподдельного сочувствия, что и Нила, и Миай
— Сестра. Прелестная пятилетняя малышка, самое чистое существо из всех, что я знал… И только став совершеннолетним узнал, что она не пропала, заблудившись по неопытности в лесу…
Нила смотрела на серьезное лицо нарина и только теперь понимала, насколько все его беспутное и бесшабашное поведение являлось намертво приросшей маской. Маской, за которой скрывались печаль, злость, боль и чувство вины. Чувство вины выжившего.
— И поэтому ты почти перестал контактировать с родом и даже поступил не в самое престижное учебное заведение, вопреки наставлению старших? — Поинтересовался Вар’ри, демонстрируя весьма глубокие познания о жизни оборотней-нарин.
— Да. Именно поэтому. Не смог ни понять, ни простить. А еще я мечтаю выяснить в чем причина появления таких детей и кому из богов принадлежит изображение на алтаре.
— Я знаю. — Голос Нилы прозвучал ясно, разрезав, как ножом, хмурую тоску, сгустившуюся в комнате. — Это символ якобы Богини детей Леса.
— Якобы?! — Воскливнул Третий советник.
— Детей Леса?! — Вскипел гневом Миай.
Каждый из мужчин услышал в сказанном девушкой то, что хотел.
— Это долгий разговор. И больше домыслы и предчувствие, но, мне кажется, что эльфы и сильфы уже больше двух тысяч лет пытаются поклоняться вообще не своему божеству. А то, что выдает себя за Богиню — очень злое и жестокое существо, которое только разрушает, но ничего не создает. Может у их Богини еще и темная сестра была, о которой все почему-то забыли? — Спросила Нила больше саму себя. Внутренний голос скептически хмыкнул.
"Если есть что сказать, говори". — Потребовала девушка мысленно. Когда она стала опять непонятно кем с фиолетовыми волосами и склонностью к полуобнажению, то навязчивым мельтешением ощущала на ауре чье-то присутствие. И только теперь поняла, что это тот самый маг из сна. Как к нему относиться и стоит ли переживать по поводу того, что он прицепился к ней, как репей, Нила еще для себя не решила.
"Как ты там сказала: это долгий разговор? Да и тяжело мне общаться с тобой в этой реальности, не смотря на привязку." — Едва слышно прошелестел голос и мельтешение почти стихло, словно выбилось из сил даже от нескольких коротких фраз.
Мужчины молчали, переваривая полученную информацию. Миай с силой, до белых костяшек, сжимал массивные кулаки. Советник, словно и не в комнате, обездвиженный сейчас находился. Он сосредоточенно хмурил брови и иногда шевелил губами, словно общаясь с кем-то.
«Да, Сезарио лучше контролирует себя… Может именно поэтому он и стал полевым агентом и «правой рукой»?» — Подумала девушка, где-то в глубине души которой та, прежняя Нила, все еще удивлялась естественной простоте принятия новым сознанием двойственной ипостаси оборотня.