Ромашки в снегу
Шрифт:
Баба Маша, с укором глядя на Павла, снова пристыдила:
– Жалости добиваешься?.. Так у тебя только полы и ковровые дорожки намочило, которым давно пора на свалку, а у девочек из-за тебя теперь вся квартира, как огромный аквариум!
Сантехник, который все это время стоял молча поблизости, обратился к Павлу:
– Ты это, привари трубу обратно. Если сам не можешь или нет денег, вызови кого-нибудь из наших – это бесплатно. И как можно быстрее, а то люди без отопления будут сидеть при таком морозе! Как сделаешь, вызовешь меня, я снова воду в систему запущу.
Павел понятливо закивал головой.
– Я приварю трубу и сегодня же, – вызвался помочь высокий светловолосый мужчина с третьего этажа. – Я сварщик, – пояснил он.
– Спасибо тебе, Николай! – поблагодарила баба Маша. – Не оставил нас в беде!
Таня вдруг вздрогнула. «С чего бы это?» – удивилась она. Покопавшись в себе, она поняла, что это все из-за произнесенного бабой Машей имени. Николай – так звали сварщика. Именно это имя заставило вздрогнуть ее, именно это имя заставило сердце забиться учащеннее. Именно в этот момент она вспомнила того, кто сначала обругал ее, а потом так неожиданно спас от окончательного окоченения.
– Это хорошо, что вода в батареях была еле теплая, иначе искупаться нам всем в кипятке! – дядя Саша покачал своей блестящей лысой головой, продолжая глазеть на Павла исподлобья.
– И то верно! – согласились все.
Павел, обведя всех презрительным взглядом, выкрикнул:
– Ну если я всем вам, как кость в горле, то поспешу вас обрадовать – я скоро съеду с этого клоповника!
– Слава богам! – баба Маша наклонилась слегка вперед и демонстративно перекрестилась.
– Ладно, пошлите уже отсюда, здесь нам делать больше нечего, – сказал дядя Саша и направился к выходу.
Остальные развернулись и дружно последовали за ним. Таня продолжала растерянно смотреть на мокрый пол.
– Пошли отсюда! – Нина схватила ее за руку и поволокла к выходу. – У него все равно вся вода уже стекла в твою квартиру! – со злобой произнесла она.
Все начали разбредаться по своим квартирам. Коридор опустел. Таня вместе с Ниной спустилась в свою квартиру. Там уже хозяйничала баба Маша и сосед. Вода с потолка еще капала на пол и в тазики, но уже совсем слабо. Обои с потолка сорвало, и они безжизненно повисли над мебелью. На стене обои набухли, но кое-как держались. Баба Маша приподняла клеенку и заглянула в шкаф.
– Вещи, слава богу, сухие! – констатировала она удовлетворенно. – Скоро твоя Света придет с рынка, вот сюрприз то ей будет! – она покачала головой.
– Ну, самое страшное свалилось на Таню, – отозвался дядя Саша.
– И на вас! – улыбнулась Таня и добавила: – Спасибо вам всем… Если бы не вы, то тут было бы воды по колено… – она с сожалением посмотрела на желтые тапочки своего соседа – они насквозь промокли и успели облезть, потеряв свой ядовито-яркий окрас.
– А чего же не помочь? – подмигнул дядя Саша. – Мы же не какие-нибудь бесчувственные скоты…
– Не все такие, – уверенно заявила баба Маша. – А ты электросчетчик не включай, пока розетки не просохнут! – обратилась она к Тане.
– Ну, это минимум месяц ничего включать нельзя! – почесав подбородок, произнес сосед. – Проводка старая, вся намокла, с розеток до сих пор вода сочится, а на дворе зима и при таком холоде до весны ждать придется…
Баба Маша подошла к окну и задумчиво уставилась в него. Густые седые брови плотно сошлись на переносице, большие черные глаза упорно смотрели в одну точку, словно чем–то зачарованные – верный признак того, что она размышляет о чем-то важном. Несмотря на преклонный возраст у нее была прямая величественная осанка, выдающая в ней человека, который не любит сгибаться под тяжестью житейских проблем. Она вдруг резко обернулась и внимательно посмотрела на дрожащую от холода Таню, сиротливо стоящую посреди комнаты.
– Так, на неделю, а может и больше, я забираю тебя и Свету к себе! – громогласно заявила она.
– О, вот это дело! – похвалил дядя Саша, потирая руки. – А то они здесь, пока все просохнет и пока запустят отопление, окоченеют от холода.
– Но мы же вас будем стеснять, – смущенно сказала Таня, переглядываясь с Ниной, которая одобрительно кивнула ей головой.
– В тесноте, да не в обиде! – махнула рукой баба Маша. – Сколько мне, старухе, места надо? Ладно, хватит болтать!.. Собери вещи, в том числе и намокшие, мы их как-нибудь просушим, и айда ко мне! – скомандовала она генеральским тоном. – И поторопись! Тебя же лечить надо, смотри, как расхворалась-то! – она недовольно покачала головой.
Таня повиновалась, достала из шкафа два больших пакета и принялась складывать туда вещи – свои и Светины. В душе она обрадовалась – находится здесь, в этой сырой мерзлоте, ей вовсе не хотелось, и она была благодарна бабе Маше за ее заботу и за предложение поселится на время у нее. Нина кинулась помогать ей, но Таня отправила ее домой. Эта девушка и так слишком много сделала для нее сегодня, пронянчившись с ней несколько часов подряд. Собрав вещи, Таня позвонила Свете на мобильный – но она не взяла трубку. Значит, у нее большая очередь. Тогда она настрочила для нее записку, в которой объяснила, где ее найти. Всунув записку в двери, она спустилась на первый этаж.
– Не больно много у вас пожитков-то! – запуская Таню в коридор, сказала квартальная. – Давай мне сумки и разувайся!
Таня вручила свои пакеты бабе Маше и оглядела коридор, – ничего особенного: старая тумбочка, где лежали шапки, ключи и стопка медикаментов, опрятный красный коврик и вешалка для одежды. Но ее внимание привлекло старинное квадратное зеркало в узорчатой оправе цвета меди. Взглянув на свое отражение, она с изумлением заметила над своей головой светящиеся блики, но потом присмотрелась и все исчезло.
Она зашла в зал и снова огляделась, как и любой другой человек, попадающий в незнакомое для него место. Стены в зале были оклеены нежно-зелеными обоями, антикварная мебель шла вперемешку с совершенно новой. В дальнем левом углу у большого окна красовался старинный коричневый сервант с симпатичными коваными ручками, а напротив него, у другой стены располагалась новейшая двухъярусная кровать с металлическими ножками. За ней приютился компактный зеленый диван. Посредине комнаты стоял круглый столик с фигурными чуть выгнутыми ножками, накрытый кремовой скатертью. В другом углу комнаты находилась высокая металлическая конструкция, напоминающая пирамиду – со всех сторона она была облеплена комнатными цветами. В основном это была герань и плетущаяся ярко-зеленая лиана. Ветви лианы так облепили конструкцию, что она напоминала живое рождественское дерево, из которого то тут, то там выглядывали, словно украшения, цветы красной и белой герани. Но комнатные растения были везде – и на столике, и на подоконниках, и даже на полу.