Ромео и Жаннетта
Шрифт:
Дверь отворяется. Ветер, врываясь в комнату, чуть не гасит свет лампы. Под дождём на пороге, мешкая, стоит старый почтальон.
Почтальон(тихо). Детки! Детки!
Люсьен(идёт к нему, крича). Для меня, почтальон?
Почтальон. Нет, малыш. Меня послал твой Отец… сказать, чтобы ты шёл предупредить доктора. Твои
Фредерик отстраняется от Жаннетты. Люсьен поворачивается к нему.
Люсьен. Возвращайтесь. Я возьму машину Азарьяса и привезу врача. (Фредерик не сразу уходит. Он подходит к Люсьену и берёт его руку.) Торопитесь. На этот раз яд настоящий.
Уходя, Люсьен уводит с собой Фредерика. Почтальон, оставляя дверь открытой, следует за ними. Длинное молчание. В белом платье, обхватив себя руками, Жаннетта стоит, не двигаясь, на гуляющем по комнате сквозняке.
Жаннетта(поворачиваясь). Теперь можешь войти.
На пороге появляется тень мужчины в накидке, которая сверкает каплями дождя. В то время как тень заходит, занавес падает.
Занавес
Действие четвёртое
Та же декорация, что и в первом акте. Конец дня, неделю спустя. Фредерик лежит на диване, обняв голову руками. Отец семенит вокруг, наблюдая за ним с враждебным видом. Входит Люсьен, Отец бросается к нему.
Отец. Машина здесь?
Люсьен. Да.
Отец. Хорошо. (Отводя его в сторону.) Не скрою, я не обижаюсь, что они уезжают. Неделя! Этот мальчик живёт у нас неделю и за это время ни разу не раскрыл рта. Я же старой школы… вежливость по мне важнее всего. Если бы моя невеста была и в агонии, я, во-первых, человек светский, я поддержал бы разговор. А он — ничего.
Люсьен. Твой разговор сам себя поддерживает.
Отец. Улия чуть не умерла. Понятно! Но вот уже неделю, как она спасена… Я сказал себе, что теперь нужно бы было сделать усилие. И всё равно ничего!
Люсьен(ласково). Но он-то, может быть, не спасён.
Отец. Я рад, что он сматывается отсюда, не скрою. Я, в таком случае, вообще предпочитаю с самим собой говорить. По крайней мере, понимаешь, в каком направлении движешься. (Издалека доносится музыка. Он кричит.)
Люсьен. Невозможно.
Отец. Я кажусь спокойным, но я на грани нервного срыва.
Отец спокойно устраивается в кресле и закуривает сигару. Люсьен подходит к Фредерику.
Люсьен. Нужно признать, что эта выходка с оркестром не очень деликатна. В принципе, мы не должны его слышать — замок слишком далеко. Но она, видимо, устроила оркестр на краю парка, чтобы быть уверенной, что вы услышите. Это, наверное, красивая свадьба. Перед оградой стоят пять Ситроенов. Господин Азарьяс имеет связи…
Отец(из угла). Даже прислать приглашения! (Пауза. Отвлечённо.) Где, ты думаешь, они заказали обед?
Люсьен. У Бирона.
Отец(с презрением). Пуф! Классика. Кнели из щуки, бок ягнёнка, пулярка. Так хорошо представляю себе, словно сам всё это уже ем!
Люсьен. На что же ты жалуешься?
Отец. На жест.
Люсьен. Ты и его переваришь!
Отец. Никогда! Я — добрый малый, но злопамятен, как слон. Я ничего не прощаю. Я ничего не говорю, думают, он — добряк, а я, в один прекрасный день смертельно раню моего погонщика. Сыр, мороженное, пирожное мока, шампанское. Бирон знает только один набор яств. Если бы они удостоились спросить моего совета, я б им сказал: идите к Фоме. Только Фома в здешних краях приготовит вам настоящий обед. Яйцо Мимоза, омар Термидор, фаршированная баранья лопатка… прелесть, пальчики съешь!
Люсьен. Для тебя всё одинаково.
Отец(язвительно). Это правда. (Пауза.) Думаешь, я мог бы его надеть, если бы меня пригласили?
Люсьен. Кого?
Отец. Мой фрак.
Люсьен. Обязательно.
Отец. Для них было бы слишком много чести. В конце концов, я знал отца этого Азарьяса.
Люсьен. Теперь он знает твою дочь, вы — квиты.
Отец. Ты из всего фарс сделаешь. У меня это вырезано вот тут. (Прикоснувшись ко лбу; музыка играет сильнее. Он встаёт и кричит.) Остановите музыку!
Люсьен. Сам пойди и останови её.
Отец. Они будут слишком рады! Пусть играют неделю, я неделю буду строить из себя глухого. Музыканты устанут раньше меня. Как ты думаешь, сколько им стоил такой оркестр? По меньшей мере, шесть музыкантов. Положи по сто монет на душу, и увидишь, куда заведёт тебя эта затея.