Ронин
Шрифт:
— Анфиса! — позвал Георгий.
Из кухни выплыла краснощёкая Анфиса в белом накрахмаленном фартуке.
— Слушаю ваше сиятельство.
— Накрывай стол у нас гости! В гостиной накрой!
— Пройдем те мичман в гостиную. Располагайтесь.
Мы зашли в гостиную с большим турецким диваном и кальяном в углу. Напротив дивана располагался камин. Судя по запаху и золе его топили не далее как вчера вечером. Большая комната была уставлена стульями вокруг большого стола с гнутыми ножками.
Стол слегка напоминал мне крокодила с внезапно выросшими ногами. Несколько картин, развешанных по стенам в духе Левитана. Китайские вазы потрясающие
Внимание моё привлекла Анненская наградная шашка возлежащая на подставке на каминной полке. Такие шашки, шпаги и сабли давали молодым офицерам за храбрость. Ничем примечательным они не отличались кроме позолоченного эфеса и креста ордена Анны. Это в мое время они были очень редки. А раздавали их в своё время пачками. Так например за Бородинское сражение тысяча человек младшего офицерского состава была представлена к награде именно Анненским оружием.
Меж тем стол расторопной Анфисой был накрыт в мгновение ока. На столе дымилась горячая уха из стерляди, рыбные же котлеты. Пару неопознанных салатов. Надеюсь не «оливье». Под занавес Анфиса занесла ароматный пахнущий свежеиспеченный пирог.
У меня создалось такое ощущение, что к приходу гостей в этом доме готовы в любое время суток. Хрустальный графин с вишневой наливочкой был запотевший и покрытый испариной, словно его только что вытащили из холодильника. Однако, подумал я, где его могли держать?
— Вот и все разносолы, — виновато развел руками Георгий, — Постный день. Рыба. Сам то я не придерживаюсь, но наша матрона Вера Ивановна строга. Присаживайтесь Игорь Николаевич к столу. Прошу не стесняться. У нас всё по-простому.
Георгию эта простота была как кость в горле. Не к такому он привык. Поэтому он сделал хорошую мину при плохой игре.
— Et bien, mangez done, — добавил он, зачерпывая ложкой.(Ешьте, ешьте. фр.)
Уговаривать меня долго не пришлось. Хотя некую рыбную закономерность в своей жизни я заприметил. Прошлый раз мне шпана не дала ухи из судака испробовать. А этот раз боюсь до пирога дело не дойдет. Не смотря на гладкость прошедших событий. Тревожили меня некие вещи, дающие уголовке взяться за мою персону сильно и всерьёз. Серьезный свидетель извозчик, мой поздний приход на ночлег в трактир, где я записан как мещанин Векшин Василий Макарович. Такие вот закавыки. И все это из-за моего врожденного чувства справедливости. Сиротку пожалел — поручик умер. Странная закономерность?
А мне кроме головной боли от этого никакой пользы. Голова после принятия пару рюмок наливки проходила. Болтали мы за столом о разных пустяках. Г раф поинтересовался кем я довожусь адмиралу Лазареву Михаилу Петровичу. Я признался, что из другой ветви рода. От родного брата адмирала, вице-адмирала Андрея Петровича Лазарева.
— Я так и предполагал, что мы в некотором роде родня.
Я кивнул. Потомки Михаила Петровича при женитьбе составляли выгодные партии. Породнились они с Сумароковыми, Воронцовыми — Дашковыми, Корниловыми. Ирина Лазарева правнучка адмирала будет женой Иллариона Воронцова-Дашкова умершего в 1945 г в Соединенных Штатах. В роде же Андрея Петровича как женился он на Коробке так и повелось. На языке у графа так и вертелось узнать как это я из такой породы а тридцати годам только мичманн, а не капитан первого ранга. капитанов первого ранга было не так много, так же как и судов в России, а я и так чувствовал себя Лжедмитрием. В разгар
Княгиня можно сказать не вошла, а вплыла в комнату.
Я поднялся. Георгий же странно сгримасничал и поднялся тоже.
— Дорогая, разреши представить моего друга — мичман Лазарев Игорь Николаевич.
— Ирина Алексеевна, — протянула княгиня руку.
Бог мой! Вот рук целовать мне в этой жизни не приходилось! Век живи, век учись.
Я постарался эмитировать поцелуй. Сухо и слегка коснувшись тыльной стороны ладони. Подняв же глаза, обомлел. Именно эту женщину я видел вчера в церкви у иконы Божьей Матери. Жаль. Жаль, что дочь на неё не похожа. И в кого она пошла Ольга Георгиевна?
— Дорогая не составишь нам компанию? — осведомился Георгий, — А то мы все о войне да о войне.
— Да, присоединяйтесь Ирина Алексеевна, — добавил я. О войне мы вовсе не говорили и сразу намек Георгия я не понял. Присутствие супруги он считал видимо не обязательным и тонко дал понять, что в сугубо мужском разговоре ей неинтересном, ей добавить нечего.
— Я вот говорю, что единственный способ продвинуться по службе для молодого офицера это война. Именно на войне создают имена и делаются карьеры.
Зря это он сказал при мне.
— Да, ещё на войне делают состояния. И делают их на смерти и крови ни в чем не повинных людей. Делать карьеру на войне ещё более циничное занятие. Слишком много крови за ним тянется. Спросите у любого полководца про цену победы? Цена победы и успеха это горы трупов. И если б геройскому генералу физически пришлось карабкаться по ним за мифической славой, смею вас уверить, не много бы нашлось желающих.
— Странное у вас отношение к войне? — с удивлением рассматривала меня княгиня.
Георгий просто потерял дар речи. — Вы ведь кажется военный моряк?
— Да, — глухо ответил я, — Но я служу для защиты своего отечества и своего народа.
И личный героизм и храбрость в войне с противником не отрицаю.
— Ну тогда мичман вы думаю, оценили бы генералов 12ого года. Они не то что нынешние. За спинами не прятались и солдат в бой вели личным примером, — улыбнулся Георгий.
Но по глазам было видно, что отношение моё к войне он считает диким и несуразным.
Мне хотелось ответить ему, что да они были храбры. Но хватило бы им храбрости ползти на брюхе под обстрелом утопая в грязи? Хватило бы им храбрости кормить вшей в мерзлом окопе? Хватило бы им храбрости вынести все тяготы и лишения войны простым рядовым Ваней? Но я промолчал.
— А вы интересный человек, — сказала Ирина Алексеевна, — у Георгия нюх на необычных людей.
Не знаю, хотела ли княгиня сказать что иное, или просто её фраза прозвучала несколько двусмысленно. Но граф увел разговор в другую сторону.
— Кстати, об интересных людях, — подошел он к камину, — Вы заметили эту Анненскую шашку? Она как раз 1812 г. Но наградили ей не моего деда (граф Воронцов получил за Бородино титул сиятельного князя) А так случилось, что перед самым сражением прислали к нему поручиком зрелого мужчину, получившего видимо дворянство по заслуге. И этот поручик на поле сражения чудеса творил. Когда первую волну французов отбили дед написал на него представление на награду «золотой шпагой».